к возбужденным твердым соскам. Я вскрикнула от удовольствия. Вся задрожала, а ноги стали подкашиваться. Это остро, горячо, порочно.

Меня даже не волновало, что мы на работе, в кабинете. Я хотела лишь одного. Мужчину, которого так сильно люблю, что готова на всё.

— Не слышу ответа, — мужчина прикусил кожу на спине, следом же облизнув место укуса. Как можно что-то сказать, если он всё это делает. Я немного дернулась в его руках, показывая, что готова принять его. Но мужчина не спешил, он терзал меня.

Я не контролировала своё тело и разум. Всё принадлежало ему, всё в его власти.

— Что? — совсем всё в тумане. Слова доносятся сквозь какую-то пелену.

— Попроси! — власть и сила, вот что осталось неизменно. — Пока сама не попросишь, я ничего не сделаю. Я хочу твоего подчинения, признания твоей слабости.

— Я… — Нестеров немного сжал мой сосок и чуть-чуть покрутил. А пальцы плавно проникали в моё лоно. Они так легко скользили и этим приносили невероятный кайф. Я хотела его и пусть весь мир подождёт. Кому нужна моя гордость, если я самолично пять лет назад дала ему её растоптать, так что тогда терять сейчас? — Я…

Глава 28

— Я хочу… — тяжело дыша прошептала я. Я признаю свою слабость перед ним. Может Кристина права и мне стоит просто насладиться моментом. Ведь соблазн не преодолим.

— Что ты хочешь? — спросил насмешливо мужчина. Он вынул пальцы из меня и провел по внутренней части бедра. Я ощущала, как по коже размазывается моя собственная смазка.

— Тебя… — слово, произнесенное на выдохе. Я в самом прямом смысле задыхалась от полноты чувств и эмоций, которые накрывали меня с головой.

— Что меня? — он издевался. Я словно ощущала победную улыбку на его лице.

Мужчина пару раз провёл по внутренней стороне бедра, отчего мне хотелось свести ноги вместе, чтобы как-то утихомирить граничащее с нереальностью возбуждение.

— Я хочу тебя… — назад пути теперь нет.

Стоило мне это произнести, как Егор мгновенно спустил мои трусики и ещё раз провёл по влажным половым губам. Я выдохнула, предвкушая новые ощущения, или же хорошо забытые старые. Но сейчас должно быть не больно.

— Хорошая, послушная девочка, — я услышала звук расстёгивающейся ширинки. — Ты проиграла спор!

Глухой шёпот и не сильный шлепок по попе. Я содрогнулась от накатившей страсти.

— Я не проиграла, — хотелось также задеть Нестерова, как и он меня. — В любви то не призналась.

— Какая же ты стала, — Егор вошёл в меня быстро, что я потеряла кажется свой пульс и способность дышать.

— Ах, — вырвалось на выдохе. Мои мышцы плотно обхватили член. Такой большой, что сложно было привыкнуть к нему, особенно учитывая, что сексом я занималась единственный раз за двадцать три года.

— Сука, какая же ты узкая, — прорычал Нестеров, врываясь в меня. Он входил на всю длину, даря мне крышесносное наслаждение. Я слышала как хлюпала моя смазка, каждый раз, когда мужчина погружался в меня до конца.

Его движения были быстрыми, страстными, ненасытными. Казалось, он хотел разорвать меня. Но я лишь сильнее прогибалась в спине, потому что хотелось большего, хотелось ещё.

Нестеров намотал мои волосы на кулак и потянул слегка на себя. Меня накрывало каким-то неизведанным кайфом. Я как наркоман, хотела ещё и ещё. Мужчина вновь шлёпнул меня по попе, а после двинулся воздушными движениями к моей груди. Он смял её, тяжело дыша мне в спину.

Я понимала, что приношу ему удовольствие. Егору хорошо со мной и от этого у меня самой жар становился всё сильнее. Смазка текла по бедрам. Я не могла сдерживать стоны, хоть и старалась. Это совсем другое, нежели первый раз.

— Я бы трахал тебя днём и ночью, — прорычал Нестеров мне на ухо. У меня тут же пробежали огромные мурашки по всему телу. Вселенная остановилась, всё стало совсем не важно.

Существовал только Егор, с которым я была сейчас едина.

Тугой узел внизу живота стал усиливаться. Мужчина то полностью выходил из меня, то вновь погружался на всю длину. Всё было так мокро и пошло, что я задыхалась от этих чувств.

Егор развязал мои руки, и я смогла опереться ними о спинку дивана. Бретельки расстёгнутого лифчика слетели с плеч. Бюстгальтер упал на пол.

Я ухватилась за кожаную чёрную ткань, ища опоры. Нестеров же стал ускоряться. Он дико брал меня. Диван не выдерживал нашего натиска и стал сдвигаться.

— Только МОЯ. Я проучу тебя за совершение глупых поступков, — Егор раздвинул мои ягодицы, и его проникновение стало ещё сильнее. Я не могла нормально дышать.

Пульсации внизу живота стали набирать невероятную силу. Огонь распространялся по всему телу, а между ног всё свело. Мышцы моего лона плотно обхватили член Нестерова. Я ощущала каждую вену на его стволе. Он безжалостно врывался в меня, а я текла, как последняя сучка. От этого было стыдно, но в то же время пылко, страстно, порочно.

— Давай, мышонок, кончай, — хриплый приказ, и моё тело, как по щелчку пальцев исполнило его.

Я ощутила такую легкость. Между ног произошёл всплеск. Стало так мокро и влажно. Хлюпающие звуки стали ещё слышнее. Это сводило с ума. Было так стыдно, но в то же время нереально классно.

Я обмякла. Наступило такое расслабление, которого я никогда в жизни не испытывала. Нестеров двигался дико, по-животному, пара движений, и он вышел из меня, кончая на пол. Я привалилась к спинке дивана, пытаясь отдышаться.

Я такого не испытывала ещё. Оказывается, секс может приносить настолько блаженные ощущения.

Всё внутри будто порхало, а мышцы между ног пульсировали. Мне было жарко, несмотря на прохладу в кабинете.

Даже думать не получалось, что нас могли услышать. Я просто пыталась прийти в себя.

Егор развернул меня к себе, заглядывая в глаза. Он провёл двумя пальцами вдоль моей скулы.

Я не отводила глаз. Тяжело дышала и смотрела прямо в черные, горящие пламенем глаза Егора. Я готова была сделать всё, что он попросит. После произошедшего я ощущала в себе только ещё больше окрепшие чувства к нему, которые я так глушила все эти годы.

— Не соврала, что никого у тебя не было, — он приблизился вплотную. Я ощутила оголенным животом его горячий член. — Такая узкая, что мой член еле проталкивался в тебя. Верный, мышонок, — Нестеров лизнул мочку моего уха. Я задержала дыхание, боясь своим вздохом раствориться.

Разум немного стал возвращаться. Он чувствовал свою победу надо мной. Меня раздражало, что он считает себя правым во всём. Всё-таки пятилетняя обида в моей