сейчас брать уроки ораторского искусства, потому что партии нужен был не менее мощный спикер. Чёрт возьми, опять это английское слово! Прицепилось… услышал его ан дипломатическом приеме, кто-то из англичан назвал Гитлера выдающимся спикером современности. Вот оно застряло в черепушке и иногда выскакивает. Чёрт бы их всех побрал!

Тут в кабинет партийного босса постучали и в него быстро вломился Эрнст Ганфштенгль.

— Партайгеноссе… Геринг! — приветствовал он своего руководителя.

— Что у тебя, Эрнст? Сядь. Успокойся. Выпей коньяк. Сигару? Впрочем, ты же предпочитаешь папиросы? Отдышись и тогда начни рассказывать.

— Действительно. Мчался. Одышка. Будь она… неладна… Новости. Тревожные. Чёрт их подери!

Эрнст налил себе коньяк, хороший французский. Другого старина Геринг держать не будет. Ему бы чуть-чуть барские замашки прятать, но тут они оба были два сапога пара. Ганфштенгль тоже не принимал слишком плебейских взглядов однопартийцев, на что ему не раз и не два указывали. Наплевать! Пока он нужен — на его привычки никому не будет никакого дела!

— Герман, ситуация начинает проясняться. Армейские хотят стравить наши штурмовые отряды с добровольными помощниками полиции, тогда рейхспрезидент получит возможность ввести в стране военное положение и передать власть военным для наведения порядка.

— То есть, они хотят отработать до конца прошлогоднюю схему? Альтону? Только развернуть ее до пангерманского масштаба?

— Что-то вроде того. Думаю, с дня на день надо ждать кого-то с их стороны, того, кто сделает нам соответствующее предложение.

Геринг задумался.

— А если мы откажемся?

— Грозятся поддержать закон о запрете НСДАП, который хотят провести коммунисты. Но там даже не все социал-демократы к этому закону склоняются, пока нам опасаться нечего, но если партии центра его поддержат, то…

— Хотелось бы знать, кто у них там такой умный? Пока что только знать, но метку свою на этом типе поставить надо будет точно.

— Так это известно. План разрабатывается ребятами Шлейхера. Говорят, что к ним подключились специалисты из армейской разведки.

— Ушки полковника Николаи торчат? Очень интересно. А нам нельзя ли с ним как-то встретится? Сможешь мне помочь, Эрнст? Это очень важно!

Ганфштенгль улыбнулся в ответ, пыхнув только что раскуренной папироской:

— Герман, объясни мне, как ты это делаешь? Это ведь и есть мой источник. И он тоже очень хотел бы с тобой встретиться. В самое ближайшее время.

Глава четырнадцатая

Педагогический призыв

Винница

11 июля 1933 года

Семён Михайлович Раковский был студентом Винницкого педагогического института. Он собирался преподавать физику и математику. Неожиданно в этом году их программу обучения сократили на один семестр. Зимняя сессия, сдача экзаменов, а потом всем курсом они попали на полугодичные военные сборы. Парни — начальной военной подготовки и обучения на командиров низшего звена отделение-взвод. Девушки — обучение медсестрами, причём с практической стажировкой по больницам в обязательном порядке. Как стало известно, учебные планы для следующих годов обучения перерабатывались, а вот им, как всегда, досталась самая сложная участь: попали в переходный период. Поэтому лекции по некоторым предметам им дочитывали в воинских частях, благо, направляли группами. Физиков и математиков больше в артиллерию. Пусть за половину года и не выучить как следует, но делали всё, что могли. Их именно обучали, тренировки, общая физическая подготовка, маршировка — от этого никуда не деться, но больше было практической и теоретической нагрузки, штудирование уставов, даже стрельбы проводились регулярно, И не только из стрелкового оружия (артиллеристу тоже стрелковка положена), но и из орудий, а кое кому довелось поработать из миномётов.

Нельзя сказать, что армейская жизнь пришлась Сёме по вкусу, он был человеком не слишком дисциплинированным, но отлично знал математику, поэтому сложностей в расчетах при наводке орудий у него не было. Ему даже вручили грамоту за успехи в обучении. Но вот что получилось, будучи на учениях командиром орудия, бывший студент Раковский понял, что такое ответственность. За людей, которым тебе доверили. Военная служба не терпит расхлябанности, а он, как многие толковые математики часто витал в цифровых эмпиреях. А тут еще так получилось, что его познакомили с работой зенитного орудия, это был обзорный экскурс. Точнее, им объясняли, что зенитные пушки можно использовать и по наземным целям как обычные орудия при наличии соответствующих снарядов, в частности, им показали трехдюймовые зенитные орудия Лендера-Тарновского, которые были на вооружение еще во время Империалистической войны. Краском Звягинцев, преподававший им артиллерийское дело, рассказывал об основном недостатке этих пушек при ведении огня по самолётам: низкую точность и большой расход боеприпаса для поражения цели. Поскольку цели были не просто движущимися, а летающими, маневренными. И это Семёна зацепило. Он решил подойти к этому вопросу с точки зрения математики. Основной вид ведения зенитного огня был заградительный — облака шрапнели вспыхивали по курсу летящего самолета, если везло — какой-то поражающий элемент пробивал его обшивку, если не везло, то надо было просто сбить самолёт с курса, не дать нанести удар. И в свободное время (которого было очень мало) молодой математик посвятил созданию математической модели выстрела из зенитного орудия. Но не просто модели, а с наличием переменных параметров, которые влияют на его точность.

Примерно на тридцатый день своих расчетов он понял, что уперся в потолок понимания проблемы. Тогда он попросил Егора Тимофеевича Звягинцева свести его с опытным командиром зенитного орудия. Тот подумал, и решил помочь пытливому студенту. Через три дня после того разговора курсант Раковский познакомился с командиром зенитной батареи тех самых пушек Лендера, Михаилом Григорьевичем Черкасским. Невысокий шебутной зенитчик сразу же понравился долговязому и чуть флегматичному студенту. Как-то сразу они нашли общий язык, тем более что комбат Черкасский в математике тоже чуток шарил.

(76-мм зенитные пушки Лендера на параде на Красной площади 7 ноября 1941 года)

— Ты мне дай такой механизм, чтобы я ввел четыре параметра и получил на выходе хотя бы высоту, на которую надо снаряд забросить. А то все делаем методом тыка. Если еще бомбер по небу тащится, так это да, к тихоходу можно как-то приноровиться. А вот истребитель, новые И-5, у них же скорость за двести — двести пятьдесят километров в час. Попробуй, попади! А он первым делом будет зенитчиков выбивать, чтобы потом бомбардировщики всё причесали!

Семён чесал голову, механизм ему подавай!

— Сделать такой механизм, наверное, не проблема, Миша (они быстро с комбатом перешли на «ты» и по имени). Проблема сделать для механизма шаговый механизм расчета. Ведь ты стреляешь, когда самолет находится черт знает где от той точки, в которой должен взорваться