Удивителен результат Героя Советского Союза гвардии капитана В.И. Афанасьева: из 15 личных и 3 групповых побед — 12 личных и 2 групповые победы над двухмоторными бомбардировщиками Ю-88. Это был самый массовый немецкий бомбардировщик (всего их было выпущено около 15 100 штук), и по тиражности он уступал только истребителям Me-109 и ФВ-190. Напомним, что «восемьдесят восьмой» в модификациях S и G выпускался в качестве тяжелого истребителя и истребителя-перехватчика, то есть имел отменные скоростные и пилотажные характеристики. Стрелковое вооружение самолета имело от четырех до восьми пулеметов и пушек (Ю-88С-2 — пять 7,92-мм пулеметов и три 20-мм пушки). Развивавший скорость до 500 км/час в модификации G и до 600 км/час в модификациях S, этот самолет был грозным воздушным противником.

На счету Кожедуба были самолеты шести типов: 2 Хе-111, 3 Хш-129, 18 Ю-87, 18 Ме-109, 21 ФВ-190, 1 ПЗЛ-24. Он непревзойденный лидер по числу записанных на личный счет Ю-87. Лишь у нескольких летчиков по 11—13 записанных побед над машинами этого типа (К. А. Евстигнеев — 13 личных и 1 в группе, В.А. Зайцев и А.И. Покрышкин — 12 личных, Ф.Ф. Архипенко — 11 личных и 2 в группе, Г.А. Речкалов и П.И. Чепинога — по 11 личных).

Эта уникальная боевая машина была непревзойденной по точности атак наземных целей, по своей маневренности, быстроте и разнообразию способов перехода в атаку, своей живучести и неприхотливости во фронтовых условиях. Именно их широкое и настойчивое применение в первые месяцы войны навсегда отразилось в памяти противостоявших германской агрессии советских людей. Они унесли жизни десятков тысяч беженцев, солдат и офицеров.

Основной особенностью «штуки» была превосходно разработанная силовая и конструктивная схема самолета, обеспечивавшая необходимую прочность при минимальном весе. В известной отечественной справочной литературе этот факт не отражен и вес пустого самолета указан неверно — 3940 кг или 4100 кг. На самом же деле вес пустого Ю-87 В-1 и Д-1 составлял всего 2750 кг и позволял набирать взлетный вес до 6585 кг. Ю-87 «штука» при невысокой скорости (до 410 км/ч) и небольших размерах нес значительную бомбовую нагрузку (до 1800 кг), был оснащен совершенным для своего времени универсальным бомбовым прицелом. Он был способен с крутого пикирования положить бомбу в круг диаметром 3 метра. Высоко поднятый фонарь давал прекрасный обзор, низкий (относительно продольной оси) центр тяжести облегчал и сокращал время ввода машины в пикирование с ходу. За свои неубирающиеся шасси в казавшихся массивными обтекателях Ю-87 получил прозвище «лаптежник» (или «лапоть»).

Летчики этого немецкого пикирующего бомбардировщика, отличавшиеся в целом относительно высоким уровнем летного мастерства, любили атаки с малых высот, где вероятность поражения огнем зенитных орудий и истребителем существенно снижалась, а эффективность атак повышалась. Кожедуб, являясь мастером рискованной боевой работы на предельно малых высотах, именно поэтому и стал лидером ВВС РККА по числу сбитых «лаптежников».

Ю-87 был пятым или шестым по своей тиражности самолетом люфтваффе: их было выпущено, по разным оценкам, от 4881 до 5709 машин. Налетом этих самолетов на Польшу 1 сентября 1939 года в 4 часа 26 минут началась Вторая мировая война. Именно с этой машины лейтенант Ф. Нойберт очередью из курсовых пулеметов в тот же день открыл счет сбитым в этой войне самолетам. За штурвалами этих боевых машин сидели такие известные летчики Германии, как X. У. Рюдель, О. Бёрст, Г. Байер, К. Лау, К. Пленцат…

«Штуки» особенно эффективно действовали по боевым кораблям. В начале 1941 года их пилоты тяжело повредили английский авианосец «Илластриес», крейсер «Саутгемптон». Позднее, в апреле—мае 1941 года, у побережья Греции они потопили еще один крейсер, восемь эсминцев, большое число транспортных судов, повредили линкор, авианосец, два крейсера и два эсминца.

В 1941 году «штуками» были потоплены несколько советских кораблей — лидер «Минск», эсминцы «Стерегущий» и «Фрунзе», был тяжело поврежден и частично лишился боеспособности флагман Балтийского флота линкор «Марат». 6 октября 1943 года экипажи Ю-87 потопили лидер «Харьков», эсминцы «Способный» и «Беспощадный».

Сталин, возмущенный нераспорядительностью командования Черноморского флота, приказал убрать корабли 1-го и 2-го ранга в Батуми и Поти, где их не могли достать немецкие пикировщики, и тяжелые корабли Черноморского флота участия в боевых действиях больше не принимали до конца войны.

Таким образом, пикировщики Ю-87 потопили почти половину боевых кораблей 1-го ранга из потерянных СССР в ходе Великой Отечественной войны.

…1 июня 1944 года под Яссами, в тот день, когда Кожедуб сбил свой 18-й и последний Ю-87, совершил 2000-й боевой вылет на Ю-87 и провел один из своих тяжелейших воздушных боев лучший немецкий летчик — Ганс Ульрих Рюдель. За этот вылет он был позднее награжден Герингом золотым с бриллиантами знаком «За боевые вылеты», став единственным летчиком люфтваффе, получившим его. Он был награжден и высшей наградой нацистской Германии — Рыцарским крестом с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Вот как видел он Ла-5, самолет, на котором летал и Кожедуб, из своей кабины:

«…Я вылетаю в район между Коштнице и Григориополем, где в большом количестве прорвались советские Т-34. Меня сопровождают два самолета с бомбами — лейтенанта Фикеля и еще одного обер-фельдфебеля. Истребители прикрытия должны встретить нас над целью.

Мы приближаемся к Днестру, который в этом месте делает большую петлю. Внизу я вижу истребители и, как оптимист, думаю, что это наши. Мы входим в район, я начинаю искать русские танки и уже скоро понимаю, что это были не наши истребители, а советские. Машина обер-фельдфебеля подбита и, горя как факел, уходит на запад. Лейтенант Фикель передает, что у него пробоина, и тоже поворачивает обратно.

У меня сзади один Ла-5, а вслед за ним, на некотором расстоянии, — еще несколько других. Он старается держаться точно за мной, выпустив при этом закрылки, чтобы снизить свою скорость. Я лечу, используя низины, чтобы заставить его также снизиться. Страх столкновения с землей мешает ему хорошо прицелиться. Но вот он несколько поднимается, и очередь проходит рядом с кабиной. Мой стрелок Гадерман кричит, что он сейчас нас собьет.

Я резко ухожу в сторону. "Ла" по-прежнему держится сзади. Очередь проходит внизу почти вплотную к нашей левой плоскости. Гадерман кричит: "Все!" Я кричу ему в ответ: "Еще нет!" — и до упора тяну ручку управления на себя. Я не знаю, как долго это может продолжаться. На лбу у меня капли пота. Я "тяну" и "тяну", под плоскостями снова пролетает очередь. Делая очередной резкий вираж, я вижу напряженное лицо русского летчика.

Другие истребители прекратили преследование и, по-видимому, ждут успеха своего товарища. Полет на высоте 10—15 метров с внезапными резкими разворотами не для них. Вдруг я вижу на склоне холма немецких солдат, которые машут нам, и не понимаю, в чем дело. Тут же слышу, как Гадерман кричит: " 'Ла' упал!" Сбил ли его Гадерман из своего пулемета или он сам врезался в землю на одном из разворотов? Мне сейчас это все равно. В наушниках я слышу много криков на русском языке, кажется, они тоже видели произошедшее…