В ужасе Вадим отпрянул. И вовремя. Шип с остекленевшими глазами поднялся и пошел на Малахова, неуклюже пытаясь перекинуть автомат из-за спины. В голове у Вадима что-то щелкнуло, сказались многолетние тренировки, и он на мгновение проломился сквозь холодную темноту, окутавшую его сознание. Малахов осмотрелся и скорее по наитию, чем осознанно, выстрелил в смутное темное пятно на противоположной стороне шоссе. Раздался короткий хлюпающий возглас, почти скрытый в грохоте ружейного выстрела, и мир вокруг вернулся в обычное состояние. Шип стоял напротив и растерянно озирался. В грязных пеленках жалобно плакал младенец. Шел противный осенний моросящий дождь. Сталкер присел на корточки и несколько секунд смотрел в землю, время от времени потряхивая головой. За это время Вадим подобрал с земли младенца и перепеленал его в запасную трикотажную майку, которую достал из рюкзака. Потом он завернул ребенка во флисовое одеяло.

— Да, славно контролер порезвился. — Шип пришел в себя. — Посмотри, шоссе-то такое же, руины Парфенона, а не покрытие.

Вадим посмотрел на дорогу — и вправду на месте вылизанного и сверкающего куска дорожного полотна опять была разбитая бетонка. И еще Вадим увидел, как в посадке по ту сторону шоссе крадется человеческая фигура.

— Стой, стрелять буду, — заорал Вадим и выстрелил в воздух.

Человек, прятавшийся в деревьях, был невысокого роста, в удобной камуфляжной одежде явно какой-то солидной фирмы — она хорошо скрывала среди листвы и не болталась, как дешевая рыболовная или охотничья роба. Он задержался на минуту, а потом опять ринулся, пригнувшись, вдоль придорожных кустов.

— Стреляй гада! — закричал Шип.

— Не буду. Во-первых, жакан с большой вероятностью о кусты ударится, развернется и улетит черт-те куда. Во-вторых, на фиг нам человек? Нам бы с этим разобраться. — Вадим протянул Шипу запеленатого младенца. — Что это вообще может значить? Ведь ее не было на дереве. Как же мы прозевали?

— Во даешь! Да она же стелс-режим завела, и ее фиг увидишь. А вот это убить надо, — уверенно сказал Шип. — Не будь контролера, фиг бы она полезла на нас. И нянчила бы сейчас своего выродка.

— Кто она и почему надо убить ребенка? — Вадим с возмущением посмотрел на сталкера.

— Она — это самка кровососа! Вот кто. Они, когда детенышей кормят, не охотятся. И не ребенок это, обычный кровососий выблядок.

— А мне кажется, что обычный человеческий, — поморщившись, сказал Малахов.

— А на кого еще ему быть похожему? Кровососы-то — они от кого произошли? Мутанты и скорее всего потомки местных. Дети у них поначалу, первые несколько месяцев, от наших не отличаются. А потом… Ну, что потом из них вырастает, ты видел. — Шип кивнул на труп кровососа.

— Я не готов убить нечто, не отличающееся от человеческого ребенка, — категорически ответил Малахов. — И тебе не дам. Оно что ест? Вернее, сосет?

— Как что? Молоко, вот посмотри, сиськи болтаются. — Шип опять кивнул в сторону убитого монстра.

— Уже валяются, — поправил его Малахов. — У тебя сгущенка есть?

— Не дам, — не очень уверенно сказал Шип. — И если ты такой сердобольный, то надо отнести его к доктору, тут есть один. Он всякую такую гадость у себя дома собирает. Идем посмотрим, что ты там на той стороне завалил. Хотя сто пудов — контролер.

Они осторожно перешли шоссе и подошли к убитому монстру. Вадим впервые видел такое чудовище. Внешне почти человек, но несуразная голова, сейчас, правда, размозженная, четырехпалые руки и отвратительная, покрытая мокнущими струпьями шкура придавали убитому существу омерзительный нереальный вид.

— Повезло, что ты ему в лоб попал, — заключил Шип, потыкав для собственной уверенности тушу палочкой. — А то бы помотал бы он нас по кочкам.

— Не повезло, а куда целился, туда и попал, — ответил Вадим. — А это что у него? На шее?

— Ерунда какая-то. Никогда не видел у контролеров ошейник. Слушай, так тут еще и поводок! Ну, ни хрена себе дела… — Шип поразился не на шутку.

Он оглянулся по сторонам, зачем-то стыдливо присыпал труп листвой и, кинув гайку, пошел на шоссе. Увидев, что Вадим стоит в нерешительности, махнул рукой:

— Ну что застрял, пойдем, спешить надо.

— Нет, надо ребенка забрать, я все-таки не могу его тут бросить, — отрицательно покачал головой Вадим.

— Тьфу ты, вот зануда. Иди бери! — Шип надеялся, что Малахов побрезгует брать с собой младенца.

— Ну, ты что, тупой? Гайку кинь! — Вадим и не подумал сдвинуться с места до тех пор, пока Шип проверит гайками, что там впереди.

— А… — уныло протянул Шип, жалея гайку. — Ну, на, кидаю.

По провешенному пути Вадим вернулся в посадку, за ним, храня верность сталкерскому долгу, поплелся Шип.

— Слушай, а если она не нападает, чем она тогда питается? — неожиданно для самого себя спросил Вадим.

— Самцы ей приносят еще теплые трупы. У них типа много мужей сразу. — Сталкер побледнел, осознав ситуацию, и с ужасом глянул на Малахова. — Делаем ноги!

Через полчаса они оба были уже достаточно далеко от этого места, рядом чернело здание Агропрома.

— Я так думаю, что в Агропроме сейчас никого нет. Там место спокойное. И у меня в подвале схрон есть. Переночуем, а утром к доктору. Сбагрим это, если до утра протянет. — Шип привык и перестал коситься на спеленатого кровососа в руках у Малахова.

А ребенок был на удивление спокоен. Всю дорогу он спал, предварительно нализавшись сгущенки, которую Вадим подсовывал ему на пальце. Чтобы было легче нести ребенка, Малахов сделал из одеяла импровизированный слинг и теперь отдаленно напоминал цыганку на базаре.

Шоссе было обычным шоссе, как все дороги в Зоне, — разбитым и запорошенным гнилыми листьями, и уже через полчаса исчезло чувство тревоги, которое не проходило с момента встречи с самкой кровососа.

— Да что за хрень. — Шип остановился как вкопанный. — Вон смотри.

У самой кромки дороги лежал труп.

— Интересно, давно он тут? — спросил Вадим.

— Не больше часа. Если дольше — его бы собаки уже истерзали. — Шип кинул гайку и, убедившись, что все в порядке, подошел к телу.

— От же ж! — воскликнул сталкер, перевернув лежащего ничком покойника. — Я так и знал!

Вадим подошел. Убитый неуловимо напоминал мумию. С тем только отличием, что это была мумия в камуфляжной форме, с автоматом за спиной и была она не черной и сухой, а вполне еще свежая. Только впавшие щеки и закатившиеся глаза в темных глубоких глазницах говорили о том, что человек умер странной смертью.

— Ты спрашивал про Байкалова? Не знаю, где он сейчас, но это дело его рук. Или не знаю, что там у него растет вместо рук! Ну, давай, позови его! Ты же его ищешь?! — Сталкер был в истерике. От крика проснулся младенец и тоненько захныкал.

— Тихо-тихо. — Малахов покачал ребенка на руках. — Не ори. Увидим Байкалова — будем разбираться. Веди лучше в свой схрон, не век же мне этому кровососенку нянькой быть.