— Тогда я… попытаюсь не смотреть на тебя, — серьезно ответила Лавела, — но это будет трудно, потому что я все время думаю… ты… слишком замечательный, чтобы быть… реальным.

— Я очень реален, и я люблю тебя так же, как ты меня, — молвил герцог. — Но теперь мы должны спуститься на землю, то есть позавтракать!

Лавела рассмеялась.

— Я чувствую, мы должны теперь питаться амброзией — это намного романтичней, чем бекон с яичницей!

Герцог вновь поцеловал ее.

Он отвел ее из театра в дом.

Лавела направилась в столовую для завтраков, он же прошел в свой кабинет.

Там его ждал мистер Уотсон, что было довольно необычно, поскольку герцог никогда не вызывал его так рано.

— Боюсь, я принес вам плохие вести, — сказал мистер Уотсон.

— В чем дело? — спросил герцог.

— Я только что узнал, ваша светлость, что ночью на пересечении дорог за деревней произошел несчастный случай.

Герцог хранил невозмутимость.

— Что там случилось?

— Почтовая карета, в которой находились мистер Джослин и какой-то священник, столкнулась с грузовой подводой.

Герцог ждал продолжения.

— По словам возчика, ваша светлость, кучер кареты был пьян и нахлестывал своих лошадей самым отчаянным образом.

— Продолжайте, — велел герцог.

— Почтовая карета перевернулась, — повествовал далее мистер Уотсон. — У священника перелом ноги, но должен сказать вам с сожалением, ваша светлость, что мистер Джослин получил большие повреждения и находится в коме.

— Он жив? — спросил герцог, чувствуя, что голос его звучит странно.

— Доктор говорит, спасти его вряд ли удастся, но он и священник сейчас в госпитале.

Герцог сел за стол.

Он не был столь лицемерным, чтобы притворяться, будто его удручает возможность смерти кузена.

В то же время он испытывал потрясение от осознания того, что, отправив его в этой карете, он частично ответствен за происшедшее.

— Мне кажется, — высказал свое соображение мистер Уотсон, — что, если их королевские высочества прибывают сегодня, лучше было бы не говорить ничего о состоянии мистера Джослина до окончания представления завтра вечером.

— Да, конечно, вы правы, — согласился герцог.

— Доктор Грэхэм ожидает указаний вашей светлости. Он узнал мистера Джослина, который был в вечернем костюме. Но никому больше не известно, что мистер Джослин присутствовал здесь, и доктор умолчал об этом.

Герцог хорошо знал доктора Грэхэма.

Этот пожилой человек лечил его отца и его самого, а также не отказывал в помощи любому члену его семьи, нуждавшемуся в его услугах во время пребывания в Мур-парке.

В данном случае доктор проявил тактичность, с присущей ему чуткостью поняв сложность ситуации.

Неминуемая смерть Джослина сделала бы невозможным празднование Рождества в присутствии принца и принцессы Уэльских.

Доктор Грэхэм был так тесно связан с семейством Муров, что, несомненно, знал о порочащем всю родню поведении Джослина.

В деревне тоже ходили слухи о его разгульной жизни и бесшабашных тратах семейных средств.

— Я заеду к доктору Грэхэму сам, как только позавтракаю, — сказал герцог.

— Я не сомневался, что вы, ваша светлость, скажете это, — ответил мистер Уотсон.

— Он прав, конечно, — продолжал герцог. — Наша завтрашняя постановка в театре да и весь праздник будут испорчены, если кто-либо узнает о происшедшем.

— Доктор Грэхэм сказал, лишь несколько деревенских жителей знают о том, что произошло столкновение на дороге, но они не представляют, что почтовая карета имеет какое-либо отношение к мистеру Джослину.

— Я крайне благодарен доктору Грэхэму за его предусмотрительность, — отметил герцог. — Славу Богу, Уотсон, я могу полагаться и на вашу тоже.

Секретарь улыбнулся.

Герцог вышел из кабинета и направился в столовую для завтраков.

Идя туда, он думал, что Лавеле нет нужды напоминать ему вновь о благодарности Всевышнему.

Он и сам понимал, что судьбе или Богу было угодно проявить такую щедрость к нему.

Их королевские высочества прибыли в пятницу вечером.

Они были крайне обходительны со всеми родственниками Шелдона Мура.

Ему же была интересна реакция Лавелы на происходящее.

В ее глазах горело возбуждение ребенка, попавшего на представление сказки.

Все гости пошли переодеваться к ужину.

Шеф-повар, такой же разгоряченный, как и все, превзошел себя в своем искусстве.

Каждое блюдо само по себе было поэмой.

Принц не впервые посещал Мур-парк с ночевкой.

Однако впервые гостил здесь с принцессой.

— Я с нетерпением ожидаю открытия вашего театра, — молвила принцесса Александра своим нежным голосом. — Уверена, вы приготовили для нас нечто восхитительное.

— Я лишь надеюсь, что вам это понравится, мадам, — ответил герцог. — Во всяком случае, это будет необычно.

Вместе с тем он вспомнил, что принцесса очень музыкальна.

Ее семья бедствовала до той поры, как ее отец вступил на датский трон, поэтому мать сама обучала ее.

Королева являлась членом семейства Гессе-Кассель, и все шестеро ее детей отличались разнообразными талантами.

Герцог не сомневался, принцесса Александра будет приятно удивлена, узнав, что все исполнители на открытии театра собрались из одной маленькой деревни.

Когда джентльмены присоединились к дамам после ужина, герцог вздохнул с облегчением, оттого что Фионы там больше не было.

Теперь он не боялся, что она обратится за помощью к принцу, преследуя цель женить его на себе.

Он мог также не беспокоиться, что Джослин совершит нечто оскорбительное для всей семьи.

Войдя в гостиную, он увидел, к своему удивлению, что Лавела сидит рядом с принцессой Александрой.

Они оживленно беседовали.

Он поразился тому, что такая молодая и неискушенная девушка, как Лавела, не чувствует напряженности или стеснительности в присутствии членов королевской семьи.

Она вела себя совершенно свободно и естественно.

Когда он проходил через гостиную, чтобы присоединиться к ним, Лавела и принцесса над чем-то смеялись.

— Хотелось бы знать, ваше королевское высочество, — подошел к ним герцог, — чем это Лавела так рассмешила вас.

— Мы говорили о музыкантах и странных приметах, которыми они пользуются перед выступлением, — ответила принцесса.