умирает настоящим странником». Царские гонения лишь укрепляли решимость бегунов пострадать за свои убеждения и, говоря словами Ивана Карамазова, «заявить Бунт».

Ещё более влиятельным, радикальным, многочисленным и откровенно анархическим течением среди русских староверов были духоборы (или «духовные христиане»). В философии духоборов отчётливо видны гностические мотивы. По их представлениям, человеческая душа божественна, призвана к любви и свободе, но часть душ согрешили и отпали в падший мир. Тело – тюрьма души и, пребывая в теле, человек призван преодолеть власть плоти, восстановить в себе образ Божий. Духоборы категорически отрицали обряды, внешние авторитеты и законы, светскую и духовную власть, противопоставляя им внутреннюю любовь и свободу, идущую из глубин человека. Из этого вытекали категорический отказ от повиновения государственным властям, от уплаты налогов, службы в армии, присяги, участия в официальной церкви и от мясоедения. Единственным законом для человека признавалась исключительно его свободная воля. Писания и таинства вовсе отвергались, а единственным храмом считалась душа человека. Внутреннее мистическое откровение заменяло внешний догмат. Радикальное отрицание власти и собственности, идеи равенства и свободы проводились духоборами бескомпромиссно. По их представлениям, люди должны жить общинами, кормиться своим трудом, иметь общее имущество, ничем не владеть, никому не подчиняться, практиковать вегетарианство. Мужчины и женщины должны быть полностью равны во всём. С их точки зрения, любые внешние авторитеты, обряды, власть, эксплуатация – всё это от Антихриста. Они даже отказывались от эксплуатации домашних животных, говоря, что и домашние животные – тоже наши друзья, и мы не можем на них пахать землю и т. д. Любые внешние догмы навязаны нам.

Духоборы заявляли: «Подчинение всяким правилам и законам, основанным на принудительном исполнении, а потому ограничивающим жизнь по свободе и совести, – мы признаём убийственным для жизни. Поэтому мы отказываемся от всяких гражданских прав и обязанностей, устанавливаемых государственным законодательством, и хотим в жизни своей руководиться исключительно указаниями личной совести». Конечно, подобная позиция навлекала на духоборов непрерывные репрессии и гонения.

При Александре I в 1804–1808 годах духоборов принудительно собрали в одном из уездов Таврической губернии. Здесь они совместно обрабатывали землю, распределяя урожай поровну, и развивали ряд промыслов. Местные губернаторы изумлённо доносили в столицу, что духоборы живут примерно, не пьянствуют и не бездельничают, вежливы и обходительны со всеми. Новая волна репрессий обрушилась на духоборов при Николае I, сославшем их на Кавказ, в Грузию, в надежде на то, что их там быстро перебьют горцы. Но и здесь духоборы хорошо обжились и нашли общий язык с местным населением, приятно поражённым тем, что, оказывается, бывают и такие вот христиане – без агрессии, пьянства и фанатизма. Вопреки надеждам императора Николая, горцы отказывались их перебивать, потому что они вели себя не так, как обычно вели себя русские на Кавказе. Не как солдаты, пришедшие с огнём и мечом выжигать деревни, вырезать жителей и вырубать леса; они были трезвые, дружили с местным населением, были не агрессивны, и поэтому горцы говорили: почему мы должны их истреблять? Мы не будем.

В 1880-1890-е годы духоборы во главе со своим духовным лидером П.В. Веригиным проводили акции по сжиганию оружия, полному отказу от воинской службы и по обобществлению собственности, отказывались от любого насилия в отношении людей и животных. Веригина власти 15 лет держали в тюрьмах и ссылках, обрушив на его единомышленников новые репрессии.

Наконец, в 1898–1899 годах, при содействии Льва Толстого (пожертвовавшего в пользу духоборов огромный гонорар за роман «Воскресение»), квакеров и Петра Кропоткина, 7 300 духоборов переселились с Кавказа в далёкую Канаду, где организовали на пустынных, холодных и безлюдных суровых землях свой анархический анклав (около 50 поселений), быстро превратив и этот дикий негостеприимный уголок в райский край садов и гармоничной жизни на началах всеобщей любви и полной свободы. Даже свой домашний скот они выпустили на волю, не желая эксплуатировать ни людей, ни животных. Трезвость, трудолюбие, доброжелательность и взаимовыручка духоборов и здесь сотворили чудеса, наглядно демонстрируя возможности процветающего анархо-коммунистического общества. Пройдя через неизбежное противостояние с канадскими властями (ибо духоборы, разумеется, по-прежнему отказывались платить государству налоги, регистрировать браки и служить в армии), духоборы создали в Канаде довольно жизнеспособный анархический район (существующий до сих пор) «христианских общин всемирного братства»: без иерархии, собственности, денег, властвования – на началах самоуправления (с общими собраниями и реальным равенством полов), коммунизма, свободы, вегетарианства и ненасилия. В 1901 году, во время своей поездки с лекциями в Америку, духоборческий район посетил Пётр Кропоткин, высоко оценивший успешность их анархо-коммунистического эксперимента. Вот очень яркий пример анархического христианства. Причем это ни один человек, ни десять, а тысячи людей, живущих по заветам Христа вот уже полтора века.

Но, повторяю, у меня нет цели рассказать про все христианские анархические течения в России и в мире. Помимо духоборов, были штундисты, молокане. На Западе – уже упомянутые квакеры, анабаптисты, табориты

Ну вот я уже двигаюсь понемножку к завершению. Снова хочу сказать то, с чего начал: меньше всего я претендую на то, что вот это – «истинное христианство», ортодоксальное, правильное. А остальное не истинно, все идут не в ногу, а эти – в ногу. Нет, я не богослов, и я не ставлю задачи сказать, какое течение правильное – это бессмысленно. Разговор лишь о том, что тут есть, о чём говорить, ставя вопрос о связи анархизма и христианства. О том, что христианство и анархизм в своих истоках и импульсах внутренне неразрывно связаны и тесно переплетены. Что существуют такие традиции интерпретации христианства в духе бунтарства, свободы, безвластия, самоуправления, внутреннего освобождения. Благодати против Закона, равенства против иерархии, личности против всего, что её отчуждает. Разумеется, нам куда привычнее, ближе и знакомее другие, официальные версии христианства. Ио христианство – разное и многоликое, как и анархизм, конечно, разный! И я уже говорил, что моя цель – не рассказывать всё про всё христианство и весь анархизм, а поговорить именно о таких либертарных течениях и мыслителях, подобных первым христианам, подобных движениям Реформации: квакерам, анабаптистам, Феодосию Косому, духоборам, молоканам, толстовцам, бегунам, Бердяеву, называвшему себя «христианским анархистом», Жаку Эллюлю, Эдуарду Карпентеру, Эммануэлю Мунье, теологам Освобождения, народникам, Ге. Я не говорю, что вот они правильные, а все остальные – нет, какие-то «неправильные пчёлы». Мне они, конечны, близки и симпатичны, но я просто показываю их взгляд на христианство. Что есть такая традиция, есть и такое понимание христианства, связанное с либертарной мыслью, которая проходит через разные страны и эпохи от самого начала этой религии до современности. Которая противостоит главенствующей, ортодоксальной, официальной, казённой, властнической трактовке христианства.