Моника вошла внутрь и прошла по тускло освещенным коридорам к офисам музейных работников. Этот путь она проделывала в течение нескольких лет даже без перерыва на отпуск.

На стенах висели фотографии некоторых моделей из различных коллекций. Моника шла не спеша, вдыхая знакомый музейный запах и словно в первый раз разглядывая фотографии.

Внезапно ей пришла мысль, что новая работа не смогла заменить для нее музейную. Ей не хватало прикосновения к настоящей старине, заботы о старинных куклах. Возможно, как только работа с Диего наладится, она вернется в музей. Ведь у Диего был еще завод. А она должна следовать своим собственным мечтам.

Если Ривьер думал, что смог запугать ее, то он сильно ошибся. Наблюдение за поведением Диего, почти всегда уверенно и смело следовавшего своим убеждениям и принимаемым решениям, вдохновило Монику на то, чтобы жить активно и не изменяя себе.

Снова набравшись решимости, она зашла в свой прежний офис и почувствовала запах свежего кофе. Обычно она сама каждое утро готовила кофе для арт-директора до его встречи с директором музея в восемь тридцать и с несколькими ассистентами в девять часов. Поэтому, поскольку сейчас было только восемь, Монике представилась хорошая возможность поговорить с ним наедине.

Она зашла в кабинет без стука, ибо отнюдь не собиралась с Ривьером любезничать.

Ей удалось застать его врасплох.

В объятиях этого паскудного типа пребывала совсем молоденькая блондинка в приталенном бежевом костюме. Ривьер сразу же отпустил и достаточно грубо оттолкнул ее при появлении Моники. Девчонка, широко раскрыв глаза, сделала шаг назад.

— Ах ты мерзавец!

Негодованию Моники не было предела. Она даже не могла подобрать слова, чтобы хоть как-то его выразить. Ей не нужно было спрашивать, была ли дрожащая молоденькая блондинка добровольным соучастником грязных действий Ривьера. Моника отчетливо узнала в ней себя, прочитав слишком многое в ее запуганных глазах.

— Ревнуешь, Моника? — Ривьер имел наглость с довольным видом поправить галстук и вальяжно раскинуться в своем кресле.

Она услышала за собой звук закрывшейся двери, когда очередная жертва не в меру любвеобильного начальника вышла из кабинета. Конечно, никакой солидарности, но Моника понимала желание девушки убежать.

— Ревную? Как ты мог такое подумать? Мне просто противно. Я вижу, ты теперь не ограничиваешься тремя годами ожидания, прежде чем «польстить» своих подчиненных нежеланным вниманием. Но я не думаю, что они одобрят твои грязные приставания в своих жалобах директору. — Моника смотрела на него в упор, пытаясь смутить противника.

К несчастью, ее угрозы не возымели должного действия. Ривьер спокойно взял со стола дымящуюся чашку с кофе и сделал глоток.

— А я не думаю, что нашу директрису будут интересовать откровения некоторых недобросовестных работников, которые просто были поставлены мной на свое место.

Он поднялся, вышел из-за стола и, попивая кофе, начал ходить вокруг Моники как голодный хищник перед прыжком.

— Может, и нет, — согласилась она. — Но если они не только засыплют ее жалобами на сексуальное домогательство, но и станут требовать личной встречи, не думаю, что директор и дальше будет верить сочиненной тобой сказке при виде очередной девушки на пороге своего офиса. Тебе следовало бы задуматься над этим, прежде чем в следующий раз приставать к кому-либо из своих ассистенток.

Остановившись перед дверью, Ривьер повернул торчащий в замке ключ.

— Наверное, ты в чем-то права. Но, к счастью для меня, если мои действия направлены на женщину, которая больше здесь не работает, это уже не домогательство на службе по отношению к подчиненной.

Волна паники охватила Монику. Но она постаралась успокоиться. Закрытая дверь означала, что другие люди не могли сюда войти, а не то, что она не могла отсюда выйти. Ей требовалось просто протянуть руку и повернуть ключ. Ривьер использовал эту тактику просто для устрашения. Кроме того, уже подходило время его утренней встречи с директором, а музей наполнялся голосами сотрудников.

Она гордо подняла подбородок, настраивая себя на достойное противостояние, которого так жаждала с тех пор, как он ее уволил.

— Я не доставлю тебе сегодня удовольствия запугать меня. Я уже не та женщина, которая убежала отсюда три месяца назад.

Ривьер поставил чашку на стол и беззвучно подошел к ней. Его шаги заглушались толстым ковром, лежащим на полу. Он остановился в одном шаге от нее, скрестив руки на груди и подперев подбородок.

— Теперь, когда ты упомянула об этом, я замечаю, что ты выглядишь как-то по-другому, — задумчиво проговорил он, фамильярно осматривая ее фигуру.

Моника почувствовала себя неуютно в своей блузке и юбке, но сдержала уже грозившую было охватить ее тело дрожь.

Ривьер кивнул, и она поморщилась от тяжелого запаха его туалетной воды.

— Да, ты выглядишь намного лучше. На самом деле. Значит ли это, что ты вернулась сюда со своим собственным планом соблазнения?

Моника всегда раньше ассоциировала удушливый аромат его туалетной воды с чувством собственной затравленности. Но только сейчас ей пришло в голову, что она была так напугана не самим этим негодяем, а своими собственными страхами.

— Едва ли. Это означает, что у меня есть смелость воплощать в жизнь то, что я сама хочу, вместо того чтобы сидеть здесь и ждать, пока ты меня правильно оценишь.

Ей не нужна была ничья помощь для того, чтобы найти клиентов для совместной работы с Диего. Теперь у нее не было в них недостатка. Встреча с Диего зажгла в ней не только чувственный огонь. Его энергия и прозорливость заставили ее больше фантазировать, вдохновили ставить перед собой такие цели, о которых она никогда раньше и не мечтала.

— Тогда, полагаю, сейчас должны последовать мои поздравления. Кажется, я оказал тебе услугу, уволив тебя. — Ривьер протянул ей руку, словно от одного рукопожатия они могли стать добрыми друзьями. — Кто старое помянет, тому глаз вон.

Моника лучше предпочла бы дотронуться до электрического провода, чем до руки Ксавье Ривьера.

— Вообще-то нет. Если я нашла свое счастье, это не означает, что я собираюсь позволять тебе и дальше оскорблять и унижать девчонок, на долю которых выпало несчастье работать в твоем подчинении.

Моника отвернулась от него и направилась к двери. Запах его туалетной воды преследовал ее, мешая дышать. Она остановилась перед дверью, положив руку на ключ.

— Я собираюсь послать жалобу директору, нашим спонсорам и сотрудничающим с нами организациям. Я позабочусь о том, чтобы о твоем «профессиональном подходе» узнали все. И у меня есть предчувствие, что ты еще недолго будешь наслаждаться безнаказанностью, Ривьер. Так что хватай удачу за хвост.

Полная гордости и слегка дрожа от избытка адреналина, Моника повернула ключ до щелчка и приоткрыла дверь. Она не слышала приближения Ривьера, пока его рука не захлопнула дверь прямо перед ней.