А законы зла жестоки. Сильный продолжает жить, а слабый должен умереть. Но после смерти их обоих ждут чертоги тьмы. Только сильный в этих чертогах становится мучителем, а слабый – испытывает муки.

Так говорил Заратустра.

Идеальный человек добра – раб.

Идеальный человек зла – воин.

Из рабов и воинов состояла секта маздаев, которая исповедовала учение третьего Заратустры в наиболее чистом виде. В том самом первозданном, возникшем вскоре после восстания рабов в предгорьях Шамбалы, когда никто еще и не думал приписывать Заратустре свои собственные изречения.

Фальсификаторы появились позже.

Но пророк был сам виноват. Ведь это он сам нашептал своим первым приверженцам, что Царь Востока знает высшую истину и умеет связывать добро и зло.

Это он указал маздаям дорогу в Шамбалу, и с тех пор и рабы, и воины служили Царю Востока – и трудно сказать, кого они ценили больше.

Это он, пророк Заратустра, которого видели многие и не видел никто, не возражал ни единым словом, когда Царь Востока прилюдно произносил свои собственные слова, но заканчивал их формулой:

– Так говорит Заратустра!

И кажется, мудрый царь разгадал ход мыслей таинственного вероучителя.

Чего бы добился он, проповедуя свои неискаженные мысли из тайного убежища и не прибегая к посторонней помощи? Разве мало в Экумене пророков? Разве мало в ней сект, которые могут похвастаться едва ли сотней приверженцев?

Катастрофа, голод, страх, мятежи и бунты, разорванная связь времен и изломанная жизнь – это идеальная питательная среда для сект и пророчеств.

При таких условиях только и остается, что молиться. А раз традиционная церковь не уберегла мир от беды, а людей от бедствий, разочарованная паства покидала ее толпами и доставалась сектам.

И выиграть в этой конкуренции было не так-то просто.

А лучшего союзника, чем Царь Востока, даже придумать нельзя. Восстание в Шамбале сделало бывшего студента властителем полумира, и оказалось, что он действительно неплохо умеет увязывать добро и зло.

В мире мистики математические закономерности бессильны. Казалось бы, от сложения харизмы двух человек их общее влияние может максимум удвоиться. А на самом деле рейтинг зашкалил черт знает куда.

С поля битвы при рудниках Востоков увел с собой от силы двадцать тысяч человек. А теперь у него под властью было в сто раз больше, и с запада неиссякаемым потоком текли к Царю Востока все новые подданные. И чуть ли не каждый из них на вопрос, почему он решил служить Соломону Ксанадеви, а не кому-то еще, отвечал как по писаному:

– Так говорит Заратустра.

И было уже неважно, кто и как ссылается на слова Заратустры и перетолковывает их по-своему. Важно, что это делали буквально все.

Маздаи, которые твердо усвоили учение о рабах и воинах и довели до совершенства идею о страданиях на этом свете ради блаженства на том.

Демониады, которые взяли на вооружение тезис о том, что жизнь есть главная помеха всеобщему торжеству зла, а значит, ради победы тьмы над светом надо уничтожить все живое или по меньшей мере истребить всех живых.

Адамиты, которые перевернули этот тезис на 180 градусов и учили, что поскольку жизнь действительно главная помеха всеобщему торжеству зла, то ради победы света над тьмой необходимо оберегать жизнь всеми силами и в частности, без устали плодиться и размножаться подобно кроликам и тараканам. Правда, сами адамиты в качестве примера предпочитали пчел.

Сатанисты, которые целиком и полностью разделяли учение Заратустры о добре и зле и просто предпочитали выступать на стороне зла.

Митраисты, которые были уверены, что древний Заратустра противостоит новому Мессии, а поскольку Мессия выступает на стороне света, то Заратустра в этом перерождении, увы, заодно с силами тьмы. По этой причине митраисты никак не могли договориться между собой, на чьей стороне они сами и явился ли уже Мессия или только будет вскоре. Одни говорили, что Мессия – это Царь Востока, а других терзали смутные сомнения, и они со дня на день ожидали пришествия истинного Царя Света.

Альбигойцы, у которых были свои отношения со светом и тьмой, но тоже во многом почерпнутые из подлинных и ложных изречений Заратустры.

Каббалисты, астрологи и разные прочие колдуны, которые слышали, что Заратустра – это праотец магов и основатель магии.

Язычники, которые просто считали Заратустру одним из богов, разумно полагая, что лишний бог в хозяйстве не помешает. Некоторые даже уточняли, что Заратустра – это бог войны и воинов, опираясь, очевидно, на легенду о его мече, которым он собственноручно рубит головы своим врагам.

Христиане, которые старательно и детально опровергали в своих проповедях все вышеперечисленные ереси и тем самым способствовали их распространению.

И так далее, и так далее, и так далее…

Пророков было много, но Заратустра был один.

Всеобщий вероучитель, единый в двух лицах и трех ипостасях.

И никто не знал, где его искать.

Его соратник, союзник, антагонист или зеркальный двойник – Царь Востока Соломон Ксанадеви – тоже на время пропал из поля зрения масс. Только что был – и вдруг исчез, как будто растворился в ночной темноте.

Но прошло немного времени – и он снова предстал перед народом при свете дня. Однако не в Москве и не в Шамбале, а там, где его, кажется, никто не ждал.

Он объявился на юге.

Москва была ему больше неинтересна. Вавилон должен быть разрушен. А Соломона Ксанадеви ждала земля, которую стоило спасти от разрушения.

Местные группировки, которые собирательно именовали «южанами» независимо от их происхождения (а были тут разные люди и разные лидеры – от нацболов до кавказцев включительно), без конца враждовали между собой, а страдали от этого мирные дачники и хуторяне. И многие даже мечтали втайне, чтобы сюда пришел, наконец, Варяг, и навел хоть какой-то порядок.

Однако банды, погрязшие в бесконечной грызне, не до конца утратили инстинкт самосохранения и совместно держали единый фронт против общего врага.

Поэтому на их землю пришел не Варяг, а другой враг – гораздо более опасный.

Против этого врага бесполезны были привычные методы. Он начисто выбивался из традиционной системы координат.

Царь Востока не трудился устраивать разборки по понятиям. Он просто присылал гонца с коротким сообщением на словах.

Иногда вслед за гонцом приходили ассассины. Они не боялись смерти и несли смерть.

Воины-маздаи искали гибели в бою, и их не могла остановить никакая охрана.

А тут еще в разборки вмешалась жертвенная Алиса, которая в исступлении твердила, что Царь Востока – это не кто иной, как сам Люцифер, восшедший из ада судить живых и мертвых. И многие верили, ибо слышали краем уха, что Князь Тьмы непременно обязан самолично появиться среди людей в преддверии последней битвы Армагеддона.