и прочая – среди прочего и непонятная щетка, в которую почему-то воткнута палка. Допустим, мы никогда ее прежде не видели, так что она разделяет всеобщую невеселую участь обитателей межорбитального пространства, затесавшихся между разрешенными состояниями. Она, эта материализованная химера среди химер, пребудет там до тех пор, пока кто-нибудь не воскликнет: «А ведь это вам не хухры-мухры! Это швабра!» А кто-то другой, быть может, тщательно расфасует по мешочкам щепочки для разжигания костров…

И сразу вспоминается «Пикник на обочине» – не экранизация Тарковского, а именно текст Стругацких. Там рассыпанные крошки с пикника иной цивилизации, что-нибудь выплеснутое и забродившее[42], какой-нибудь «ведьмин студень» или «чертов сустав», могут найти самое неожиданное применение, после чего наверняка доведется услышать: «Это вам не хухры-мухры, это чертов сустав, он возвращает нас из неправильного выбора снова к развилке», – ну или что-нибудь в этом духе.

Тем самым территория хухры-мухры слегка очерчивается в дымке, отправленные на поиск следопыты уже могут выписать себе в блокнотик ключевые слова: отбросы, мусор, цепи Маркова, межзвездная пыль, продукция сновидений (если она не удостоилась внимания психоаналитика), полезные и бесполезные ископаемые. Подумав, кто-нибудь из них впишет сюда еще и ведьмин студень. Такой список – это уже не хухры-мухры, но какого-то решающего хода еще не хватает. И на помощь вновь может прийти квантовая физика, по крайней мере одна из ее версий. Она достаточна спекулятивна, во всяком случае в той версии, которая для нас здесь интересна.

В качестве отправной реальности берется мультиверсум в смысле Эверетта – Дойча: непрерывное ветвление миров, в котором нельзя даже выделить и хоть как-то отследить простейшие цепи Маркова. Тем самым мы имеем дело с хаосом и остается только сказать, что хаос – это вам не хухры-мухры. Но вот отдельные цепочки Маркова начинают вырисовываться как прожилки, образуются и первые комплектации, позволяющие наконец хоть на мгновение ввести различие того и этого. Таков важнейший шаг на пути от мультиверсума к универсуму.

Этот пробный способ комплектации может быть описан как защелкивание в суперпозицию, если понимать суперпозицию в более широком ключе, чем это принято в современной физике. Так образуются странные единства, выхваченные тем не менее из ветвления миров и имеющие следующий общий вид [в огороде бузина, в Киеве дядька][43]. Физика пока еще не выяснила причины защелкивания (замыкания) в суперпозицию, и главным образом потому, что на этом уровне причинное отношение еще не задано. Мы ведь здесь имеем дело с пробными, или первыми попавшимися, единствами, потому и остаются безответными вопросы типа «Почему образуется то, а не это?», «Почему ветвление не уходит в дурную бесконечность?», «Почему наряду с суперпозициями существуют также стандартные, классические объекты?», «имеет ли тут значение период полураспада?». Ну и наконец, где же здесь хухры-мухры? Именно этот вопрос для нас сейчас наиболее важен, но вразумительного ответа на него не получить без надлежащего упорядочивания всех сопутствующих вопросов.

Кое-каким заделом мы уже располагаем: растущие отвалы хухры-мухры мы обнаруживаем среди отходов познания, среди образовавшихся опилок и стружек, после того как была проведена тематизация и выделен предмет. Регион непознаваемого и непознанного тем самым исключается из рассмотрения, ибо относительно подобных вещей, например времени, мы, конечно, не знаем, что они суть, но точно знаем, что это не хухры-мухры; стало быть, такого рода знание предшествует интенциональности, но все-таки является уже-знанием или, если угодно, предчувствием его. Не хухры-мухры подстерегают нас на подступах к интенциональности, хотя возможно, что предмет науки так и не будет обретен. Но якорь будет брошен, дежурное судно флотилии познания будет стоять на якоре до востребования. И лишь когда оно покинет заводь, с уловом или без, в заводи останутся тина да пена морская как кандидаты на несомненное хухры-мухры, как камни, отброшенные строителями. Хотя мы знаем, что и эти отброшенные камни отброшены не навеки…

Стало быть, есть первично бессмысленный сон, в котором конь психоанализа еще даже и не валялся, а есть и те отброшенные, не прижившиеся, не отобранные ассоциации – вот претенденты на это не слишком почетное звание хухры-мухры. А если теперь вернуться к суперпозициям, то хухры-мухры следует искать не среди предшествующего ветвления миров, расходящихся марковских цепочек. Нужно обратить внимание на результаты декогеренции, но не на «позитивные» результаты, дающие нам в итоге полноценный объект, а на те, которые не прошли подтверждения-удвоения и растворились где-то среди бросовых отвалов, среди всяческой хухры-мухры.

Возьмем всеми любимый квантовый объект – кота Шредингера. Он, как известно, существует в суперпозиции (или в комплектации) следующего вида [кот жив, кот мертв]. Вроде бы ни то ни се, но любой физик скажет, что это вам не хухры-мухры – это уникальная комплектация квантового объекта. Отсюда, с этой площадки, всегда открыт путь: нужно просто взглянуть и тем самым подтвердить один из исходов. Подобная операция как раз и называется декогеренцией (Гегель использовал выражение «соотношение с самим собой») – и как только декогеренция выполнена, мы приходим к определенности. Вот он, живой котик! Или: «Ах, бедное тельце, бедный трупик». Суперпозиция расцеплена, мы обрели тот или иной определенный объект и одновременно подошли к тому, что же такое хухры-мухры. Это вторая составляющая суперпозиции, которая и была как бы отцеплена, отброшена при переходе от суперпозиции к объекту обычной комплектации. То есть это возможность быть мертвым котом в тот момент, когда оказалось, что кот жив (или наоборот). Эта возможность теперь больше не рассматривается, она не отвечает ни на вопрос «Кто?», ни на вопрос «Что?». Теперь эту отлетевшую возможность уместно сопоставить с такими реалиями, как «прошлогодний снег», «выеденное яйцо» или «от мертвого осла уши». В отвалах хухры-мухры подобные сущности обнаруживаются сплошь и рядом, среди прочего отброшенного из других миров, среди остатков пикника на обочине. Важно отметить, что степень неоднородности этих отвалов в каком-то смысле не уступает многообразию самого наличного сущего. Уже говорилось о межорбитальном пространстве в атоме и о такой локализации как «Где-то между полюсами суперпозиции»; вот и отвалы хухры-мухры расположены где-то между «ничто» и «нечто». Сказке такая локализация известна лучше, чем метафизике: «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что», «В тридевятом царстве, тридесятом государстве», и любая попытка уточнения локализации лишь развоплощает панораму тех отвалов, где приблизительно расположены хухры-мухры. Неудивительно, что наши иностранцы столь долго и безуспешно пытались добраться до желаемого: нелегкая это работа отыскивать что-то между «ничто» и «нечто». В «Науке логики» Гегеля, где описывается восходящая траектория понятия, фигурируют бытие, ничто и становление. Отвалы хухры-мухры пропущены – в разделе о становлении о них нет ни слова, нечто