– Через сорок минут.

– Угум-с…

Вот что Йарре неймется? Спал бы себе… Была бы я графиней – не вылезала бы из кровати… Поняв, что совсем отключаюсь, решительно села в ванне, повернула втулку и побрызгала на лицо ледяной водой. Бр-р!

Высушила волосы нагретым у камина полотенцем, надела любимую алую блузу до бедер, бриджи, высокие сапоги до колен. Вышитые на шелке драконы ярко переливались в отблесках огня. Я снова зевнула.

Мы пришли чуть раньше – нельзя заставлять графа ждать. Неслышными тенями сновали слуги, заканчивая приготовления: поправляли приборы, последний раз полировали стаканы, раздвигали портьеры, открывая чудесный вид на горящие серебром горы.

Я вопросительно уставилась на веточку декоративной вишни в кольце салфетки.

– Это ведь для Галии? А мне?

Тим щелкнул меня по носу.

– Тебе зачем?

– Как зачем? Я же тоже девочка!

Тим расхохотался.

– Мне нравится, как вовремя ты б этом вспоминаешь!

Я показала ему язык, скривив рожицу.

– Боишься? – тихо спросил брат.

– Нет, – пожала плечами. – Уже отбоялась.

Целый месяц тряслась.

Первой, в домашнем халате, вплыла Галия.

– Доброе утро, – бросила она, остановившись у стола.

Граф приветственно кивнул. Он вообще был не любитель политесов.

– Ваше сиятельство, госпожа, – поклонились мы с Тимаром.

Йарра отодвинул стул для Галии, Тим – мне.

– Приступим, – махнул рукой граф, отпуская слуг.

Хмыкнув, Галия повертела веточку цветущей сакуры, положила ее рядом с тарелкой, довольно отметив, что у меня цветка нет. Аккуратно переместила яйцо бенедикт с общего блюда на свою тарелку, добавила ложку горошка и четвертинку помидора.

Что, это все?!

Вот мымра!

Представив, какой обжорой я буду смотреться на ее фоне, я заставила себя ограничиться таким же скромным набором – яйцо с ветчиной на кусочке поджаренного хлеба, сыр. При виде копченого мяса в тарелке Тимара живот недовольно заурчал. Хорошо хоть, негромко. Я медленно жевала, растягивая удовольствие, косилась в окно на кружащих в высоте орлов, воевала с чайной ложкой – аккуратно кушать яйца пашот было сущим мучением.

– Тебе удалось что-нибудь узнать об угольных шахтах, которые строят для короны? – спросил граф Тима.

Я навострила уши – буквально пару дней назад я закончила читать один из романов, где главным героем, влюбившимся в дочь баронета, был как раз шахтер.

Брат отложил вилку.

– Я думаю, что Советник ворует. С тех пор как началась стройка, было четыре обвала.

– Не пять? – поднял бровь Йарра.

– Четыре, – твердо сказал Тим. – По моим прикидкам погибло около пятидесяти человек, вы же знаете, что у меня нет доступа на территорию, поэтому точных цифр я назвать не могу. Но сами обвалы говорят о том, что древесина для опор используется гнилая.

– Дойер докладывал Совету о четырех обвалах и пожаре. И бурой рже, которая разъедает сталь, – отхлебнул вина граф.

– Ваше сиятельство, ржа? Зимой? Так близко к поверхности? – промокнула губы Галия.

– Какая там ржа, – досадливо поморщился граф. – Я не понимаю, к чему столько возни вокруг угля. И почему шахту просто не закрыли, начав бурить в другом месте. Огневик дешев, дерево для подпор дешево, сталь…

– Может, он пускает сталь на оружие? – предположил Тимар.

– Хм, – задумался Йарра. – Может. Очень даже может быть.

– А если он продает амулеты, которые должны защищать ото ржи? – хищно прищурилась Галия.

– Наглости не хватит, – не слишком уверенно ответил граф.

– Хватит, ваше сиятельство, – подтвердил Тимар. Я увидела, как сжались его кулаки под столом.

Я во все глаза смотрела на взрослых. Йарра задумчиво прикидывал объемы нахрапистости конкурента. Амулеты дороги, хрупки, но – зимой? Почему не летом, когда ржа просыпается? Оружие? Гораздо больше похоже на правду, но… Сколько стали можно увести таким образом? Треть тонны? Половину? Подставляться из-за воза болтов? Но обвалы никак не вписываются в картину… Зачем он всеми силами пытается показать, что шахту проще закрыть, чем разрабатывать?

Тимар напряженно следил за работой мысли графа. Дойера, по вине которого пропал его отец, Тим ненавидел и был готов вывернуться наизнанку, чтобы его уничтожить.

Галия с улыбкой пила чиар. Она была уверена в своей правоте. Когда же ее идея подтвердится…

А я исходила слюной при виде мяса и уговаривала живот потерпеть. Вот, сейчас они договорят, и уж тогда-то, тогда!..

– Почему он пытается представить шахту нерентабельной? – повторил граф.

– Потому что там не уголь? – пискнула я.

Если бы глазами можно было убивать, вместо меня на стуле бы осталась горстка пепла – так зыркнула Галия.

– Не уголь? – впервые за утро посмотрел на меня граф.

– Я видел, как из шахты вывозили огневик, – покачал головой Тим.

– А что там, по-твоему? – оборвал брата Йарра, задав вопрос на лизарийском.

– Что-то более… Как сказать… – запнулась я, отвечая на том же языке, – дра… Драгоценность?

– Драгоценное! – резко поправила меня Галия. – От твоего акцента уши вянут!

– Простите, госпожа…

Девушка скривилась.

– Что, по-твоему, там может быть?

– Не знаю, господин. Я, конечно, могу ошибаться…

– Даже наверняка ошибаешься, – фыркнула Галия, со стуком поставив чашку на блюдце.

– Прекрати, – тихо сказал граф, но от одного-единственного слова, произнесенного ледяным тоном, девушка сникла и подобралась. Только глаза хищно сверкали.

А я почувствовала, как внутри разливается тепло. Он снова меня защитил!

На прощание Галия все-таки устроила мне пакость. Голодная я, едва дождавшись, когда за графом и его любовницей захлопнется дверь, схватила кусок ветчины, сыр, запихнула их за щеку, под насмешливым взглядом всепонимающего Тима пододвинула поближе блюдо с остатками копченой оленины… И предстала перед Йаррой во всей красе – с набитым ртом, перемазанной жиром физиономией и свиными ребрышками в кулаке, когда Галии приспичило вернуться за забытым – специально оставленным! – кольцом.

– Мда-а-а… – протянул Тимар. – По-моему, ты ей не нравишься.

– Ум-гум-ным?

– Что?

– А должна? – прожевала я.

– Нет. Но было бы проще.

Днем я сидела за книгами, попеременно кося глазами в учебник и в окно. Даже пересела на другой подоконник, с видом на юг – куда-то туда ускакал небольшой отряд с Йаррой во главе.