Компьютерный поиск принес около сотни попыток ученых обнаружить лунные (циркалунарные) биоритмы. Самым интригующим оказалось пятилетнее исследование самоотравлений в больнице австралийского штата Новый Южный Уэльс, опубликованное в Medical Journal of Australia{4}. С 1988 по 1993 г. в больницу поступило 2215 пациентов с передозировкой лекарств или отравлением ядовитыми веществами. Ученые попытались соотнести пики частоты этих случаев не только с фазами луны, но и со знаками зодиака и нумерологическими характеристиками пострадавших («рассчитанными согласно формулам из „Энциклопедии древних и запретных знаний Золара“», как указывают авторы). Результат никого не удивил: уровень самоотравления не зависел от того, родился ли пациент под знаком Девы или Весов. Не имели никакого значения и сообщаемые Золаром «число имени», «число месяца» или «число жизненного пути», рассчитываемые по дате рождения. Однако женщины (но не мужчины) на 25 % реже совершали передозировку во время полнолуния, чем во время новолуния.

Как ни странно, это снижение частоты самоотравлений согласовывалось с результатами других исследований. Если между психологией и полнолунием существует какая-то связь, полная луна, видимо, защищает нас. Авторы исследования 1996 г., проанализировавшие самоубийства за десять лет во французском регионе Дордонь, сделали заключение на очаровательно безграмотном английском, что «французы умирают меньше в полную луну и больше в новую луну»{5}. Исследования в округе Кайахога штата Огайо и в округе Дейд во Флориде также выявили снижение количества суицидов в полнолуние, но и в них не были приведены убедительные доказательств благоприятного влияния полной луны. В намного большем числе исследований так и не было обнаружено никакой связи лунных фаз с самоубийствами{6}.

На другие проявления безумия луна, видимо, не влияет. Исследовались обращения в полицию, консультации с психиатрами, случаи домашнего насилия и другие подобные свидетельства, в том числе, как я отметил, обращения в приемные отделения больниц. Устойчивых взаимосвязей с луной выявлено не было.

Успокоенный, я ушел из библиотеки в убеждении, что ни полная луна, ни зловещая дата не угрожают моему ночному дежурству. Через пару недель назначенный вечер настал. Я явился в отделение неотложной помощи в 18:00, готовый заступить на место дневного дежурного ординатора. К моему смятению, помещение уже было переполнено ожидавшими своей очереди пациентами. Едва я начал прием, поступил пострадавший в автомобильной аварии с травмой — бледный, истекающий кровью 28-летний парень без сознания после лобового столкновения на большой скорости. Полицейские и парамедики сказали, что он угрожал своей девушке пистолетом. Когда приехали копы, парень попытался скрыться на своей машине, они бросились в погоню, и все закончилось крупной аварией.

Остальная ночь прошла не лучше. Я был завален работой: носился туда-сюда, не имея возможности присесть ни на минуту и едва различая пациентов.

«Так ведь пятница, 13-е, да еще и полнолуние», — объяснила медсестра.

Я хотел было возразить, что исследования не выявили никакой связи, но мой пейджер зашелся, прежде чем я произнес хоть слово. «Скорая» везла очередного пострадавшего.

У каждой боли есть история. История боли Роланда Куинлана восходит к давнему несчастному случаю, произошедшему, когда ему был 56 лет. Бостонский архитектор и завзятый мореход с шапкой седых волос, любитель галстуков-бабочек и голландских сигарилл, Куинлан возглавлял процветающую фирму, носящую его имя, с офисом на Бикон-стрит и спроектировал такие здания, как медицинская школа Массачусетского университета. В марте 1998 г. он упал с настила на строительной площадке одного из своих объектов — павильона в зоопарке Франклина. Спина не пострадала, но левое плечо было смещено и раздроблено, потребовалось несколько операций. Осенью Куинлан вернулся за чертежный стол, и его скрутил болезненный спазм. Казалось, в спине извивается змея. Приступы повторялись, и, хотя сначала он пытался не обращать на боль внимания, скоро она стала невыносимой. Не раз случалось, что архитектор стоял и разговаривал с клиентом, как вдруг спину пронзала боль и он едва мог сдержать крик, а клиенту приходилось поддерживать его и помогать сесть на диван или на пол. Однажды, когда Куинлан был в ресторане с другом, начался приступ настолько сильной боли, что его вырвало прямо за столом. Скоро он не мог работать больше двух-трех часов в день и был вынужден передать фирму партнерам.

Ортопед сделал множество рентгеновских снимков. Они выявили разве что небольшой артрит, но ничего необычного. Куинлана направили к специалисту по боли, который шприцем с длинной иглой сделал ему в позвоночник инъекцию стероидов и местного обезболивающего. Первые несколько раз эпидуральная анестезия действовала дни и даже недели, но эффект последующих уколов был все менее продолжительным, пока не исчез совсем.

Я видел результаты его КТ (компьютерной томографии) и кипу других тестов и медицинских снимков. Ничто в них не свидетельствовало о сильной боли в спине: ни перелома, ни опухоли, ни инфекции, ни даже признаков артритного воспаления. Позвонки были идеально ровные, как шашки, выложенные в столбик. Ни один из мягких гелеобразных дисков, расположенных, словно прокладки, между позвонками, не был поврежден. В нижнем отделе спины, поясничном, два межпозвонковых диска слегка выпячивались, что нормально для мужчин этого возраста, и выпячивания не давили ни на один нерв. Даже интерн увидел бы, что показания для операции на спине отсутствуют.

К пациентам с хронической болью, не имеющей физических причин, — таких становится все больше — врачи часто относятся пренебрежительно. Мы убеждены, что мир объясним и логичен и что проблемы этого мира можно увидеть, почувствовать или хотя бы измерить с помощью прибора. Следовательно, полагаем мы, причина такой боли, как у Куинлана, исключительно в голове: это не физическая боль, а другая, как бы менее реальная, «психологическая» боль. Ортопед Куинлана посоветовал ему обратиться к психиатру, наряду с физиотерапевтом.

Посетив Куинлана в его доме в приморском городке под Бостоном, я обнаружил архитектора, как выяснилось, на привычном месте — за рабочим столом на кухне, развернутым к окну во всю стену, за которым открывался вид на маленький сад. Рулоны чертежей неоконченного проекта были разбросаны по столу. На одном краю лежала головная гарнитура телефона. Из подставки торчал десяток разных ручек, маленькие линейки и угломер. Куинлан поморщился от боли, поднимаясь, чтобы поздороваться со мной. Я вспомнил о тщательном медицинском освидетельствовании и многочисленных «чистых» снимках его спины. Не прикидывается ли он?

В ответ на мой вопрос Куинлан слабо улыбнулся и сказал, что иногда сам об этом гадает. «Я ведь отлично устроился», — заметил он. Автомобильный знак инвалида, финансовое благополучие и никаких стрессов, связанных с ведением бизнеса, а если не хочется что-нибудь делать, достаточно сказать, что спина его убивает. Однако, несмотря на пластырь на руке, из которого в кожу круглосуточно поступали большие дозы наркотического средства «Фентанила», Куинлан не мог делать простейшие вещи — стоять прямо, подняться по лестнице или хотя бы спать, вытянувшись, дольше четырех часов, — без острого чувства, будто «что-то выкручивает мышцу в спине».