– Что ты сделал с моим конём, Кузнец? – в ярости вскрикнула Морганда.

– Вспомни, королева, железное сердце, которое ты вложила роботу в грудь вместо хрустального! – ответил Горный Кузнец. – Мой верный сокол принёс мне железное сердце, и я выковал из него подкову для твоего коня. Теперь твой конь будет скакать, куда захочет!

Королева натянула поводья, но конь помчался по дороге вверх, да так, что только камешки посыпались из-под копыт. Напрасно королева пыталась направить коня по тропинке вслед за беглецами, напрасно хлестала его плетью. Конь, как хотел, кружил по лесу, бросался в глубокие озёра, вламывался в непролазную чащу. Гибкие ветви хлестали Морганду по лицу, острые сучья в клочья порвали её бархатную мантию.

Белоснежка и принц Теодор торопливо шли по лесу Грюневельт. Белка госпожа Пушистый Хвост показывала им самый короткий путь.

Иногда из глубины леса доносился стук подков. Он звучал то ближе, то дальше и наконец совсем затих.

Пурпурные вечерние облака гасли над вершинами деревьев, когда Белоснежка и принц Теодор вышли из леса и перешли мост, ведущий к замку Тэнтинель.

Встревоженный король Унгер встретил их на верхней ступени мраморной лестницы.

– Ах, милая дочурка, что за любовь к долгим прогулкам по лесу? – с укором сказал король Унгер, целуя Белоснежку. – Две ночи тебя не было в замке. Я так волновался. Впрочем, к чему грустные мысли? Эй, мой верный паж Гримли, принеси кубок виноградного вина своему старому королю! Я хочу выпить за здоровье моей бесценной дочурки и принца Теодора!

– А мне никто даже «спасибо» не сказал, – проворчала госпожа Пушистый Хвост. – Вот она, людская неблагодарность. Впрочем, я уже давно к ней привыкла.

– Что ты, мой дорогой дружок! – с улыбкой сказала Белоснежка. Она наклонилась к госпоже Пушистый Хвост, поправила её кружевной чепчик и ласково поцеловала в лобик. – Что бы мы без тебя делали? Я так тебя люблю…

Все поднялись в большой зал. Горел камин, слуги зажгли свечи в золотых подсвечниках.

– Милый! – шепнула Белоснежка, заглядывая в глаза принцу Теодору. – Когда стемнеет и взойдёт луна, мы должны подняться на ледяную скалу к снежным человечкам. Я обещала им рассказать новые сказки.

– Да, Белоснежка, Золотое Сердечко, так мы и сделаем, – сказал принц Теодор, с нежностью обнимая свою любимую жену.

Королева Морганда, исхлёстанная ветвями, озябшая, в мокрой отяжелевшей одежде, скакала по лесу Грюневельт. От усталости она с трудом держалась в седле.

Вдруг чёрный конь как вкопанный остановился у ворот замка Мортигер.

Измученная королева еле слезла с седла. Выбежавшие из дворца придворные дамы подхватили её, иначе она упала бы на землю. Они отвели её в Северную башню.

– Оставьте меня одну! – приказала королева.

Она достала книгу в потёртом бархатном переплёте, покрытую таинственными письменами.

– Берегись, Белоснежка! Я ещё доберусь до тебя. Скоро наступит полнолуние, и все тёмные силы будут мне подвластны. Страшную месть я тебе готовлю, и не скоро принц Теодор услышит твой беспечный смех и увидит улыбку счастья на твоём лице!

Но это уже совсем другая история, и когда-нибудь, друзья мои, мы вам её непременно расскажем.

Был поздний вечер. Замок Тэнтинель окутали мягкие сумерки. У догорающего камина в большом зале сидели Белоснежка и её супруг принц Теодор. Поближе к огню в глубоком кресле сладко дремал старый король Унгер, отец Белоснежки.

Потрескивали угли в камине, вспыхивали последние язычки пламени, освещая прелестное лицо Белоснежки.

Чуть поодаль на длинной лавке сидели семь гномов, свесив ножки в остроносых башмачках.

– Что ж, пожалуй, нам пора отправляться восвояси, – неохотно заметил гном Умник-Разумник. – Дело не ждёт. А ведь мы работаем по ночам.

– Посидим ещё. Ну хоть полчасика! – взмолился гном Малыш. Он сидел, прижавшись щекой к колену Белоснежки. Но, встретив суровый взгляд гнома Умника-Разумника, послушно замолчал.

Белоснежка и принц Теодор проводили гномов до ворот замка.

Гномы зажгли свои фонарики и один за другим направились по тропинке в глубь леса Грюневельт.

– Что-то зябко, холодно… – Белоснежка прижалась к принцу Теодору.

Они смотрели, как мелькают между тёмных стволов деревьев разноцветные фонарики гномов.

– Голубой, розовый, зелёный… Правда, красиво, милый? – сказала Белоснежка, вглядываясь в темноту.

– Да, любовь моя, – негромко ответил принц Теодор.

Они поднялись по мраморной лестнице и вернулись в замок. Их проводил сладкий аромат ночных лилий, раскрывших свои лепестки.

– Слышишь? – вздрогнула Белоснежка. Откуда-то из далеких комнат донёсся протяжный стон. – Опять, опять! И так уже которую ночь.

Стон поднялся к высоким сводам и затих. В нём было столько грусти, безысходной тоски, что Белоснежка и принц Теодор невольно замерли.

Старый король Унгер уже отправился в свою опочивальню. В камине вспыхивали последние угольки. Горела одна свеча в высоком подсвечнике.

– Что это, родная? – Принц Теодор протянул руку. Неровная цепочка капелек тянулась по полу через весь зал.

– Можно подумать, кто-то шёл здесь и горько плакал. Неужели это слёзы? – с удивлением проговорила Белоснежка. – Кто же так томится и горюет в нашем замке? А это что? Смотри, смотри!

На мраморном полу лежал прозрачный платок, тонкий, как обрывок облака.

– Мне кажется, он ещё влажный от слёз. – Белоснежка наклонилась, чтобы поднять его. Но платок исчез, будто растаял в воздухе.

Между двух колонн мелькнул кто-то туманный, еле различимый. Прозрачные руки закрывали низко склонённое лицо. Бледное видение показалось на миг и скрылось.

Послышался шелест и свист острых крыльев. В открытое окно влетела большая летучая мышь с ярко горящими зелёными глазами.

Она сделала круг под высокими сводами, зорко оглядывая зал, и пропала за окном в ночной темноте.

Принц Теодор подбросил в камин охапку сухих благовонных поленьев. Зажёг все свечи. Зал осветился тёплым трепещущим светом.

– Любовь моя, – сказал принц Теодор. – Похоже, в нашем замке Тэнтинель поселилось грустное привидение. Оно тоскует. Что-то его терзает и мучает.

– Но как помочь ему, милый? – Белоснежка подняла на принца Теодора глаза, полные сострадания.