Никто ее никуда не избирал, да и не назначал. Она не рок-звезда и не супермодель. И тем более, не диктатор, да и не свободно избранный президент, получающий по конституции под свое начало армию, полицию, спецслужбы… Да и конституции, собственно, никакой нет, так что все это — весь этот мир роскошных дворцов, старинных нарядов и вековых обычаев — некий придуманный, призрачный, нафантазированный мираж, развлечение для старых и малых.

Но, с другой стороны, ничего себе мираж, если два миллиарда по всему миру смотрели не отрываясь, боясь упустить что-нибудь важное из церемонии свадьбы принца Уильяма и теперь уже принцессы, даже герцогини, Кейт Миддлтон.

Есть люди, которые пренебрегают этикетом при встрече с монархом. Кое-кто заявлял, что принципиально не собирается кланяться, или делать книксены, или говорить дурацкое: «Yes, Маат». (Самому к королеве обращаться ни в коем случае нельзя. Отвечая на ее вопрос, первый раз надо обязательно назвать ее «Your Majesty», «Ваше Величество», если же последуют дальнейшие вопросы, то перейти на это самое «Yes, Маат» — только не дай бог произнести это по-американски! Никаких «Мэм», только «Мам» с долгим «а» посередине!)

Вот храбрились, зарекались, настраивали себя на сопротивление колдовству, но невольно поклонились и книксен, если надо, изобразили. Как будто подсознание вступило в дело. А сама королева воспринимает все это с невозмутимой королевской улыбкой — без какого-то особого удовольствия или раздражения — как должное, неизбежное и необходимое. Скучно, может быть, даже занудно, но необходимо.

А вот госпожа Обама не только никакого книксена не делала, но и вообще взяла и публично приобняла королеву! На лицах придворных, да и не только придворных, появилось выражение ужаса! Шока! Лишь на лице самой королевы не отразилось ничего — ни удивления, ни волнения, ни огорчения, никаких вообще эмоций.

Долю секунды поколебавшись, Ее Величество тоже обняла Мишель Обаму за талию, непринужденно, как будто делала она это не впервые в жизни, а каждый день. А ведь королева до того момента даже представить себе ничего подобного не могла. Вот это выучка!

С тех пор Обамы и Виндзоры встречались снова, как старые друзья. Но, подозреваю, королева оценила все-таки, что Мишель научилась быть более сдержанной: больше королеву ни за какие части тела не хватает и даже держится на некотором почтительном расстоянии.

Впрочем, несколько лет назад наследного принца Чарлза одна из «Спайс герлз», представительница этой новой вульгарной «знати» времен массовой культуры, игриво потрепала по ягодицам, и сделала это тоже вполне публично. И даже перед телекамерами. И принц только широко улыбался. Народ решил, что ему понравилось…

Так что к этому все и шло. К тому, что случилось 29 апреля 2011 года.

Если закрыть глаза и перенестись на пять с лишним веков назад, то не так уж далеко от Вестминстерского аббатства, в соборе Святого Павла, происходила свадьба по-своему не менее роскошная и шикарная. Телевидения, правда, тогда еще не существовало, но около двадцати тысяч человек, пол-Лондона, пришли поглазеть на жениха — наследного принца Артура и невесту — тоже Кейт. Вернее, Екатерину, принцессу Арагонскую, знойную испанку, мастерицу плясать и играть на кастаньетах. Девочке было, правда, всего пятнадцать лет, столько же, впрочем, сколько и жениху.

Брак диктовался чисто политическими соображениями, и никакие личные чувства в расчет не принимались. Тем не менее публика веселилась вовсю.

С утра до ночи гремела громкая музыка, люди танцевали прямо на улицах и площадях. Из фонтанов било вино. Пиры, народные гулянья и праздничное безделье и пьянство продолжались десять дней — страна была парализована.

Правда, весь этот трамтарарам не принес новобрачным счастья: юный муж прожил после свадьбы всего четыре месяца. Екатерине Арагонской было-таки суждено побыть королевой — она вышла замуж за младшего брата своего покойного мужа, за короля Генриха VIII. Да-да, того самого, который имел привычку прибегать к услугам палача вместо развода. И хотя Катерине самой не привелось отведать топора, конец ее жизни был печален. А вдовец, узнав о ее смерти, ликовал вполне публично — он «оделся во все желтое, а в желтую же бархатную шляпу вставил белое перо». Впереди было еще пять жен!

С тех пор королевские свадьбы уже не были столь роскошными событиями. Низшей точки их история достигла в 1795 году, когда принц Уэльский, будущий король Георг IV, женился на принцессе Каролине Брауншвейгской. Гостей было меньше ста человек, жених напился пьян и всю церемонию смотрел похотливым взором на свою любовницу леди Джерси. Вечером его нашли спящим в камине. Впрочем, он оказался еще и многоженцем. И что хуже всего, его тайная жена была католичкой — прямое нарушение закона 1701 года.

Многие древние правила продолжают действовать. Закон по-прежнему требует от принцев получить согласие на брак от монарха. Женитьба на католичке все еще лишает принца права претендовать на престол. Таким образом вычеркнул себя из списка теоретических наследников принц Майкл Кентский, большой поклонник России, названный в честь великого князя Михаила Романова. Но вот угораздило же его жениться на австрийской баронессе!

Есть и правила, причины которых затерялись в веках, но которые по-прежнему следует неукоснительно соблюдать. Например, в свадебной процессии ни в коем случае не должно быть ни одной гнедой лошади. Ну и конечно, фанфары, колокола, звенящие в Вестминстерском аббатстве, конные гвардейцы в ярко-красных мундирах и диковинных головных уборах, все великолепие дворцов и роскошных экипажей. Все это, наоборот, обязательно должно присутствовать, иначе какая же сказка!

Ведь вся фишка в этом — в традиционности. Именно на святости традиций и незыблемости ритуалов держится и ради них существует это весьма дорогое удовольствие — монархия со всеми ее атрибутами.

Но все не так просто, как кажется на первый взгляд. На самом деле королевская семья уже много раз вынуждена была изобретать себя и свои отношения с обществом заново. Потому окутанность традицией не должна отделять монархию от народа, иначе она ему быстро надоест. Публику следует развлекать — подобными вот помпезными зрелищами. Которые надо, соответственно, приспосабливать под нужды и вкусы народа. А то…

Вот и пышные, очень публичные свадьбы — это не просто возрождение старого, а хитрая придумка короля Георга V.

Время было тяжелое: и морально, и материально. Только что закончилась Первая мировая война, принесшая небывалые невзгоды, стоившая жизни чуть ли не миллиону британцев. Экономически страна была отброшена на десятилетия назад. В обществе зрело недовольство верхами, в том числе и королевской семьей. В военные годы августейшее семейство уже попыталось приспособиться к общественному вкусу, переименовав себя на патриотический лад. Вместо немецких, вражеских слов «Саксен-Кобург-Готская» династия стала называться по имени любимого дворца короля и вполне по-английски — Виндзорами. Кроме того, мудрый король постановил: хватит британским принцами и принцессам сочетаться браками непременно со своими германскими родственниками, теперь народ этого не поймет. Да у нас и своих, родных британских юношей и девушек благородного происхождения сколько угодно! Так был сделан первый шаг на пути, который впоследствии приведет во дворец «всего лишь» дочь лорда принцессу Диану, а затем — и вовсе простолюдинку Кейт Миддлтон, ставшую ныне герцогиней Кембриджской.