– Это что, твоя приготовительная школа?

– Да. Это довольно приметное здание в противоположной части города. Я думал, ты видел его и слышал о нем. Оно всем очень хорошо известно. Моя тетка принадлежала к ортодоксальной англиканской церкви, тяготеющей к католицизму, – добавил он таким тоном, как будто это подтверждало каким-то образом репутацию школы, в которой он учился.

– Твоя тетка в Питерборо?

– Нет, нет, конечно же, нет, – раздраженно ответил Эпторп. – Тетка в Танбридж-Уэлсе. Тетка в Питерборо вообще не интересуется такими вещами.

– Ну и как, эта школа хорошая была?

– Стейплхерст? Одна из лучших. Выдающаяся. По крайней мере, она была такой в то время.

– Я имею в виду нашу – Кут-эль-Амару.

– Мы считали их ужасной мелкотой. Конечно, они обычно одерживали победу над нами, но игры для них были своеобразным культом. У себя в Стейплхерсте мы довольно часто брали верх над ними.

– Мы заняли для вас койку в нашей комнате, «дядюшка», – присоединился к разговору Ленард.

– Очень мило с вашей стороны, но, сказать но правде, у меня так много вещей. Я осмотрел помещение еще до того, как вас распустили, и нашел свободную комнату, в которой поселюсь один. Мне придется читать по вечерам, чтобы догнать вас в подготовке. Сапер, с которым я познакомился в госпитале, дал мне несколько очень интересных книг, очень секретных к тому же. Это такие книги, которые запрещается держать в окопах на передовой, потому что опасаются, как бы они не попали в руки противника.

– Это, видимо, инструкции по боевой подготовке сухопутных войск.

– Именно эти инструкции.

– А нам всем выдали их.

– Гм, не может быть, что они одинаковые. Мне дал их этот майор из саперной части. У него язва внутри, поэтому он и передал эту книгу мне.

– Она вот такая? – спросил Ленард, доставая из брючного кармана экземпляр январской инструкции по боевой подготовке сухопутных войск, предназначенной для всех офицеров.

– Я не могу сказать, не просмотрев книги, – ответил Эпторп. – Так или иначе, но мне думается, что я не имею права говорить о своей книге.

Таким образом, все вещи Эпторпа: множество всяких плотно закрывающихся коробок, водонепроницаемых мешочков, странной формы жестяных сундучков и кожаных чемоданчиков, помеченных инициалами и стянутых ремнями с медными пряжками, – все это было скрыто от любых глаз, кроме его собственных.

Гай довольно часто видел эти коробки, мешочки и чемоданчики в казарменном городке алебардистов, но не проявлял к ним никакого интереса. Тогда, в условиях взаимного доверия, еще до завтрака у капитан-коменданта. Гай, конечно, мог бы спросить у Эпторпа и узнать секрет вещей. Единственное, что стало известно Гаю из разговоров с Эпторпом в прошлом, сводилось к тому, что среди вещей было что-то очень редкое и очень загадочное и что это «что-то» Эпторп называл своим «гром-боксом».

Вечером в тот день Гай впервые вышел в город. Наняв машину с водителем, Гай и Эпторп весь вечер ездили от одного отеля к другому, всюду встречая алебардистов, которые или пили, или искали местечко, где можно было уединиться.

– По-моему, пока я отсутствовал, ты распустил молодых людей и они стали более спесивыми и менее уважительными, – заметил Эпторп.

Гай и Эпторп усиленно разыскивали отель под названием «Королевский Двор». В этом отеле останавливались тетушки Эпторпа, когда приезжали навещать его в школе.

– Это, конечно, не бог весть какое выдающееся место, но в этом отеле всегда все было хорошо. Он известен лишь очень немногим.

В этот вечер никто не мог сказать им, где находился этот отель. Совсем поздно, когда все бары уже закрылись, Гай предложил:

– А почему бы нам не поехать посмотреть Стейплхерст?

– Но сейчас там нет ни одного человека, старина. Каникулы, Кроме того, уже поздновато.

– А если просто подъехать и взглянуть на дом?

– Это, пожалуй, можно. Водитель, к Стейплхерсту!

– К роще или шоссе Стейплхерст?

– Нет, к дому Стейплхерст.

– Я знаю только рощу и шоссе. Но я там спрошу у кого-нибудь. Хорошо? Это частный дом?

– Я не совсем понимаю вас, водитель.

– Это частный отель?

– Нет, это частная школа.

Светила луна, с моря дул сильный ветер. Они проехали через площадь и оказались на окраине города.

– Кажется, все здесь очень изменилось, – заметил Эпторп. – Я ничего этого не помню.

– Мы сейчас в роще, сэр, – объяснил водитель. – Шоссе вон там дальше, налево.

– Школа была где-то вот здесь, – сказал Эпторп. – С ней, должно быть, что-то произошло.

Они вышли из машины на залитую лунным светом поляну, подставив себя пронизывающему северному ветру. Кругом были маленькие виллы с окнами, закрытыми ставнями. Здесь, под их ногами и позади аккуратненьких заборов, находились футбольные поля, на которых вымазавшийся в грязи Эпторп защищал свои ворота. Где-то среди этих садов и гаражей, возможно, сохранились остатки кирпичных стен того храма науки, в котором чистенький Эпторп в парчовом стихаре зажигал восковые свечи.

– Вандалы! – проговорил Эпторп с горечью.

Затем оба хромых друга снова забрались в машину и в подавленном настроении направились обратно в Кут-эль-Амару.

На следующее утро у Эпторпа был слабый приступ «бечуанского живота», но, несмотря на это, он все-таки поднялся. Гай, мучимый жаждой, спустился вниз первым. Стояло серое мрачное утро, сыпался обильный снег. В холле возле доски для объявлений Гай увидел кадрового офицера. Он держал большой лист бумаги, на котором красным мелом был выведен заголовок: «Прочитай, это тебя касается».

– Вам повезло, – сказал офицер. – Сегодня нам дали Мадшор. Посадка на автобус в восемь тридцать. Доставайте свои ранцы-рюкзаки. Сообщите об этом всем своим друзьям.

Гай поднялся на второй этаж и, открывая дверь по очереди в каждую комнату, объявлял:

– Сегодня у нас Мадшор. Автобус отходит через двадцать минут.

– А кто такой Мадшор?

– Не имею ни малейшего представления.

Вернувшись вниз, к доске объявлений, Гай узнал, что Мадшор – это стрельбище примерно в десяти милях от города.

Так начался скучнейший день по новому распорядку.

Стрельбище Мадшор представляло собой длинную полосу болотистого побережья, разделенную на равных расстояниях земляными валами и заканчивающуюся грязно-серым естественным откосом. Стрельбище было окружено проволочным заграждением и предостерегающими надписями; около первого земляного вала стоял небольшой домик – здесь проходил огневой рубеж стрельбища. Когда группа приехала, в домике было три солдата: один, в рубашке, брился возле двери, другой сидел на корточках около печки, а третий, небритый, вышел откуда-то, застегивая свой мундир.