Если я не помню…

Ничего не помню… или?..

Тот телефон показался мне знакомым. Как я так легко поняла, на какие кнопки нужно нажимать?

Мышечная память?

– Бред…

Голос.

Он не звучит снаружи, во внешнем мире.

Он раздается… внутри меня!

Я останавливаюсь и хватаюсь рукой за перилла.

Голос смеется.

Так мерзко и дерзко… будто издевается надо мной!

– Заткнись!..

Голос прекращает хохотать и говорит:

– Они уже мертвы, а ты вернулась. И ты жива. С возвращением.

– Жива?.. Вернулась?..

Но я даже не знаю… кто я такая!

И почему заменила ее, Серафиму…

Которая теперь плавает там… в той темной комнате… в той банке…

Банке с формалином…

Голос снова смеется. И исчезает.

– Кто ты такой… почему говоришь со мной?..

Но он молчит.

Голоса нет.

Вряд ли он мог дать ответы на все мои вопросы.

Нужно продолжать идти.

Я чувствую лезвие ножа в своем кармане.

Нож, который перерезал горло той девушки с россыпью родинок на лице…

Кем она была?

Что она там делала?

Почему ее убили?

Почему другая плавает в банке?

И почему я «вернулась»?

– Живая…

Это точно.

Я жива, а это уже немалый результат. Так ведь?

Голова идет кругом!

– Приди в себя… прошу! Приди в себя, умоляю!

Я поднимаюсь на самый верх лестницы. Открываю черную дверь, и оказываюсь в новом помещении. Здесь довольно прохладно.

Светло-зеленые стены, белые потолки, черный кожаный диванчик, фотографии на стенах, спрятанные за стеклянные стенды. Какие-то статьи и надписи.

Кабинеты…

«Анатомический музей».

– Что это за место?

Иду по коридору и слышу… голоса.

Они в реальном мире, а не в моей голове!

Их несколько.

Они смеются, говорят, выкрикивают и шепчут.

Словно где-то сидит дружная компания у костра, выпивает и обсуждает насущную жизнь.

Люди…

Другие люди…

Которые не знают про трупы в подвале. Или знают?

Как-то же я попала туда… как-то они обе умерли… кто-то «посадил» моего близнеца в банку с формалином…

А как же я?

Я прижимаюсь к стене, снова беру телефон в руки, включаю камеру и смотрю на свое изображение. Протираю глаза, поправляю волосы. Крови нигде нет. Все чисто.

Я хорошо выгляжу…

Во всяком случае, лучше той, что плавает в банке.

– Меня зовут… Серафима…

Другая Серафима.

Серафима – обманщица.

Лже-Серафима.

И все же…

Другой Серафимы больше нет.

– Я одна такая…

И голос…

Снова голос в голове…

Он злостно кричит во мне:

«Их плоть и кровь,

Грехи и души – все Ваше.»

– Замолчи!..

«Я приведу их.

Я верну Первую Матерь.»

– Не хочу… слышать…

«Я дам ей Благословенное Семя,

И Дитя родится.»

– Прочь… из моей головы!..

«А Вы даруете мне свободу

От страданий Ада.»

– Нет… нет…

Дыхание сбивается.

Этот… проклятый голос…

Чего он хочет от меня?!

Я закрываю глаза и вижу картинки: снег, свечи, какие-то люди, много людей, странная доска с буквами, слово – «Грехопадение», бутылки, дым, еще слова – «Ты умрешь первая», банки с органами, плакаты с картинками, кости на полке, черепа, уродливые младенцы в банках, тетрадь с рисунками, поцелуй…

– Это не мое… это все не я!.. Это принадлежит ей… не мне!

Я – не она…

Но ее жизнь отныне моя.

Снова звучный смех.

Они где-то здесь, за одной из этих дверей… сидят и общаются.

Пришло время… встретиться с ними лицом к лицу.

Приоткрыв дверь, я вижу их: десять человек. Пятеро молодых людей и пятеро девушек. Они сидят на полу, на расстеленных куртках и пледах. Вокруг стоят свечи. В воздухе – запах спиртного и формалина. Когда я вошла, меня заметила одна из них – та, что пускала дым изо рта.

– Серафима?

Воцарилась тишина, и они все синхронно посмотрели на меня.

– Где Ника? – спросила рыжая.

Ника?..

Та девушка…

Девушка, которую я спрятала под столом.

Тишина затянулась. Так нельзя! Я набираю воздух в легкие и наконец говорю:

– Она сказала, что хочет побыть одна. Ей уже… намного лучше.

– Лучше? – выгнула бровь девушка с короткой стрижкой. – Если бы Тихий океан был алкогольным, то, считай, она его всосала весь в себя. Ты уверена, Серафима? Ее не тошнит?

Ее уже никогда не стошнит.

– Да… ее стошнило. Несколько раз. Но больше этого не повторится. Она сейчас попила воды. Решила посидеть и отдохнуть.

– Ладно… она же вернется к нам, когда ей станет лучше? – спросил у нее светловолосый парень.

Она уже никогда не вернется.

– Конечно.

Я закрыла за собой дверь и прошла в комнату.

– Серафима?

Меня спросил парень, сидящий ближе всех к выходу. Рядом с ним сидела девочка, держащая в руках тетрадь и карандаш.

– Да?

– Ты себя… нормально чувствуешь? Просто… ты не похожа… на себя…

О, нет!

Они заметили…

Они знают!

Они знают, что я – не она, а другая.

Что будет?

Что мне ответить?

Как мне быть?

Мой взгляд резко бросается в сторону пустых бутылок из-под вина, шампанского, виски и другого алкоголя.

– Ничего, я просто… выпила лишнего.