— Послушай, — настаивала Клодия, — речь не обо мне и не о тебе…

— Будь осторожна, — тут же встрял в разговор Цыпа. — Он — подлый боец и дерется подло. Моя воля-я бы исключил его из списков гладиаторов. Таким не место среди нас, честных апологетов великого случая.

— Цыпа, заткнись! — оборвала его Клодия.

— Слышали последний анекдот? — хохотнул Кусака. — Вопрос: «Почему Марция Пизон не обратилась к „формулировщикам“, беря клеймо»? Ответ:

«У банкира Пизона не хватило денег».

— Я слышал другой анекдот: «Почему император больше не берет клейм? — Потому что у него нет Денег на „формулировщиков“„. «А может, бросить все и уйти? — подумал с тоскою Вер. — Зачем я сражаюсь? Чтобы исполнить одно-единственное желание Элия, которое сам же и придумал вместо него, то есть нарушая закон центурии. Я сошел с ума, как Элий!“

— Вер, уступи, — умоляла Клодия. — От моей победы зависит слишком многое…

Она запнулась — продолжать не посмела.

— Так выиграй, — посоветовал Вер. — И твое желание исполнится.

— Ты сегодня кого-нибудь убьешь? — вмешался в разговор Авреол.

— Нет, — отвечал Вер. — Мы с тобой не в паре.

— А я теперь точно знаю, у Элия нет правой ноги, — заявил Авреол. — Недаром Вилда называет Элия безногим. Это забавно. Ха-ха…

— Жаль, что нельзя меняться противниками, — громко сказал Вер. — Ну ничего, в следующий раз я выйду против Цыпы…

Арена встретила их напряженной глухой тишиной. В пурпурном полумраке лица растекались розовыми кляксами. У Клодии против прямого меча Вера был кривой тяжелый клинок. На первый взгляд ее палаш казался слишком тяжеловесным. Но Вер знал, как обманчиво это впечатление. Блеск меча, как блеск слова, — краток и ослепителен. И смертелен. Они сошлись — будто два партнера в танце радостно рванулись друг к другу. Встретились, коснулись клинками и разминулись в стремительном полете. Вновь замерли, высчитывая удары сердца, находя тот единственный, который совпадет с желанием ног метнуться вперед, с желанием стали — разить. И вот — совпало. Каждый двинулся в свою сторону, будто и не замечал другого, и вдруг, развернувшись, они очутились рядом, зазвенела сталь над головами бойцов, испытывая прочность. Клинки со свистом описали полуоборот и сошлись внизу. Короткое неуловимое движение. И опять звон стали. Клодия прыгнула назад, зная, что не выдержит если начнет меряться силой с Вером. Противники вновь закружили по арене. Вновь зазвенела сталь, и опять никто не сумел одолеть. Бойцы расстались, стискивая зубы, пытаясь удержать рвущееся из грудей дыхание.

Вер понял голову. В вышине, окруженный платиновым сиянием, парил лишь один гений. Гений Клодии. Опять сражение шло против всяких правил. Где же Гюн? Почему его нет? Что задумали боги?

Вер прыгнул вперед по-звериному, рассчитывая на свою мощь и свой вес, Клодия ожидала этой уловки. Ускользнула, заставив Вера податься вперед, напала сверху, но опять ее клинок встретил клинок Вера. Следом за блоком последовал мгновенный выпад. Клодия пыталась уйти вниз. Но не поспела. Клинок Вера ударил ее по шее. И она, тихо охнув, растянулась на песке. Тут же меч Вера уперся ей в горло.

— Сбылась мечта Империи! — выкрикнул Вер клич победителя. — Я заклеймил желания!

Но Клодия не молила о пощаде — она была без сознания.

Служители, наряженные Меркуриями, подбежав, заметили неладное.

И вновь на арене появились медики с носилками. Ропот пробежал по рядам. Одетые в черное почитатели Варрона вскочили. На арену вместо цветов полетели тухлые яйца. Колизей забурлил. Как назло, Руфин на играх отсутствовал, а Цезарь, сидящий в императорской ложе, от страха закутался в пурпурную драпировку. Грозовая атмосфера сгущалась. Драка между сторонниками и противниками Вера грозила многочисленными жертвами. Элий подозвал к своей ложе дежурного медика, перемолвился с ним и после этого стал спешно протискиваться к комментаторским кабинам. Двое преторианцев помогали прокладывать ему дорогу, если зрители относились без должного почтения к тоге с пурпурной полосой.

Вскоре голос Элия разнесся над амфитеатром, перекрывая рев возбужденной толпы:

— Квириты![28]Сейчас роль комментатора взял на себя сенатор Элий. Прошу всех успокоиться. У гладиатора Клодии болевой шок. Ни один жизненно важный орган не поврежден. Через пару часов она будет в норме, а завтра сможет принять участие в играх. Не забудьте, что сегодня вас ждет еще два поединка.

Квириты вспомнили о купленных клеймах и сразу поутихли. Дежурившие в Колизее преторианцы вывели нескольких буянов. Объявили технический перерыв.

Тем временем в куникуле Клодия пришла в себя. Вер стоял подле нее и старательно изображал на лице жалость.

— Надеюсь, сегодня ты исполнил нечто важное, — прошептала Клодия и заплакала.

— Это было лучшее желание из всех, какие я исполнял, — отвечал Вер.

Но вряд его признание утешило Клодию.

У выхода из Колизея Вера поджидал Пизон. Толстые губы банкира расползлись в самодовольной улыбке, как будто распорядитель лично одержал победу на арене.»Сейчас он сообщит какую-нибудь гадость», — подумал Вер.

И угадал.

— По решению Большой коллегии ты дисквалифицирован, гладиатор Юний Вер! — объявил Пизон.

За спиной его стояли два преторианца в сверкающих позолотой шлемах и броненагрудниках, напоминающих старинные доспехи. В руках обнаженные мечи. Может, они воображали, что Вер кинется в ярости на главного распорядителя.

— Что значит — дисквалифицирован? — Вер не поверил собственным ушам. Может, Пизон неудачно шутит? Вер бы и сам пошутил, да не было охоты.

— Пока не будет точно установлено, была ли смерть Варрона случайной или нет, ты не имеешь права принимать участия в играх. Вердикт вынесен. Ты должен уйти.

— Решение единогласное? — зачем-то спросил Вер, хотя это ничего не меняло.

Секретарь Пизона — юркий темнокожий человек с глазами, всегда опущенными долу, — вынырнул из-за спины великана-преторианца и протянул Веру копию протокола. Все двенадцать подписей стояли в низу листа. Вер скомкал протокол и швырнул на пол. Невероятно! Его, Вера, выгоняют! Он не мог в это поверить. И он не виноват… Или виноват? Сердце ничего ему не говорило, ум мог привести любые доводы. Пизон еще не знает, что Вер заказал за Элия желание — это уж точно противозаконно.

— Мне уже известно, что сегодня ты угрожал убить Авреола, — продолжал Пизон. — Советую тебе побыстрее покинуть Колизей.

— Да я и сам мечтал уйти из этого зверинца! — выкрикнул Вер.

Но эти правдивые, идущие от самого сердца слова прозвучали до отвращения фальшиво.

— О, разумеется, лисица, удаляясь от виноградной лозы, воскликнула: