— Да не бойся ты, — хмыкнул Тони, поняв ее замешательство. — Тебя пригласили на обед.

— А если я не хочу есть? — с вызовом спросила Луиза Фернанда, сделав шаг в сторону двери.

— Тогда будешь сидеть в этой комнате до тех пор, пока не проголодаешься, — с ухмылкой ответил Тони.

Войдя в столовую, Луиза Фернанда увидела сидящих за столом Олега и Павла. Они вежливо поднялись, приветствуя единственную женщину, находящуюся в этой комнате. «Еще час назад они не были такими вежливыми», — пронеслось в голове у Луизы Фернанды, но ей стало приятно от подобного проявления галантности. Комната была окрашена в нежно-голубые тона, и Луиза Фернанда поняла, что этот цвет является любимым у господина Вороного. Стол был красиво сервирован и украшен белыми лилиями.

— Простите за то, что назвала вас тупым русским мужланом, — мягко произнесла она.

Олег улыбнулся и кивнул мужчине, стоящему рядом с ним, чтобы подавали обед.

— Принимаю ваши извинения, — сказал он. — Но вы не первая, кто похожим образом думает о русских. Нас часто представляют идиотами.

— На самом деле я так не считаю, — покачала головой Луиза Фернанда.

— Как раз наоборот, — Олег с интересом посмотрел на нее, и его темно-серые глаза весело заискрились. — Вы были уверены в том, что говорите. Вы думаете, что сейчас я достану из-под стола гармошку, надену красную рубаху и начну петь песни в обнимку с медведем, который выйдет из соседней комнаты. Такими нас, русских, представляют на Западе, то есть вечно пьяными и неотесанными мужланами.

— Я извинилась, — покраснела Луиза Фернанда и прокашлялась. — Я не считаю вас таким.

Павел, сидящий рядом, рассмеялся.

— Достаточно, Олег. Ты смущаешь девушку.

Луиза Фернанда посмотрела на поставленную перед ней тарелку и сморщилась.

— Фу! Устрицы, — покачала она головой.

— Бросьте, Луиза Фернанда, — недовольно произнес Олег. — Ваши капризы уже порядком надоели.

— Во-первых, я действительно не люблю устрицы. Они гадкие, скользкие и противные на вкус. Во-вторых, я не капризничаю, а всего лишь говорю то, что думаю. И это не моя беда, что мы не можем найти общий язык. Если бы вы вели себя немного вежливей, то мы уже давно смогли бы разойтись.

— Кто сказал, что я собираюсь вас отпустить?

— А разве нет?

— Почему убили Глорию? — внезапно спросил Олег. — Мне кажется, что вы знаете причину ее смерти.

— Мне ничего не известно, — со спокойным видом солгала Луиза Фернанда.

— Тогда почему за вами охотятся?

— Я знаю не больше вас, — повысила голос Луиза Фернанда и взяла стакан с водой. — Все, что мне нужно сейчас, — это сохранить свою жизнь. Больше ничего, только жизнь. — Она посмотрела на него. — Конечно же, будет смешно, если вы окажетесь человеком, который и заварил всю эту кашу. Может быть, это вы убили Глорию? Ведь вы, господин Вороной, были у нее дома за несколько минут до трагедии. Возможно, вы заинтересованы и в моей смерти.

— В ваших рассуждениях, дорогая, абсолютно отсутствует логика. — Олег приподнял бокал с вином и салютовал ей. — Зачем мне ваша смерть?

— Вам лучше знать, ведь…

— Глупая игра слов, — перебил Олег. — Все, что мне необходимо от вас, это место нахождения моей дочери.

— Разве вы не собираетесь найти убийцу Глории? — растерянно спросила Луиза Фернанда.

— Нет.

— Но почему? — Она опешила от этого короткого и честного ответа. — Глория ведь была вашей…

— Любовницей, — подсказал Олег и посмотрел на часы.

— Матерью вашего ребенка.

— Вы сами найдете убийцу.

— Я не детектив.

— О да, вы — воровка, — засмеялся Олег, заметив, как яростно загорелись ее светло-карие, почти золотые глаза. — Пардон. Дама, которая может получить все, что пожелает. Это вам необходимо знать, кто убил Глорию. Только так вы сможете понять, кто охотится за вами.

Луиза Фернанда задумчиво посмотрела на Олега, и в голове ее появилась интересная идея.

— Я скажу вам, где вы сможете найти свою дочь, — она сделала акцент на последнем слове. — Но взамен вы окажете мне услугу.

Олег бросил на нее заинтересованный взгляд.

— Услугу?

— Вы не ослышались, — произнесла Луиза Фернанда. — Если я обращусь к вам за помощью, обещайте, что не откажете мне.

— Я не даю обещаний. — Олег сделал глоток вина. — Но если вам нужна будет моя поддержка, и если я буду в силах что-либо сделать, то, возможно, помогу вам.

— Слишком много неопределенностей, — усмехнулась Луиза Фернанда.

— Это все, что я могу вам предложить.

Луиза Фернанда устало кивнула.

— Наш любимый город с Глорией — Барселона. Несколько лет назад на бульваре Рамблас Глория купила дом, о котором знали только мы вдвоем. Думаю, что Паола находится там. Если вы дадите мне ручку и листок бумаги, я напишу точный адрес.

Павел достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и протянул Луизе Фернанде.

— Надеюсь, теперь мне можно уехать? — спросила она, отложив ручку в сторону, и, не дожидаясь ответа, поднялась.

Мужчины встали следом за ней.

— Тони отвезет вас куда скажете. — Олег близко подошел к ней и дотронулся до ее руки. — Я дам вам свой номер телефона. Позвоните, если возникнут неприятности.

Луиза Фернанда взяла протянутую визитную карточку и вышла из комнаты в сопровождении огромного Тони.

— Смею предположить, что эта дама тебе нравится, — усмехнулся Павел, глядя на замолчавшего брата.

— Возможно. — Олег внимательно посмотрел на листок с адресом. — Я хочу, чтобы мне было известно о каждом ее шаге.

— Летишь в Барселону? — поинтересовался Павел.

— Нет, в Барселону летишь ты. Я должен быть здесь, чтобы опередить Николаса. Необходимо оберегать Луизу Фернанду, иначе до нее доберутся раньше, чем она сумеет собрать остальные части головоломки.

Рим

Отец Массимо прикрыл лицо рукой и неподвижно замер в кресле. Со стороны могло показаться, будто Массимо уснул, настолько он был отрешен от окружающего и погружен в себя. Перед ним на столе лежали бумаги допроса Луизы Фернанды Альворадо, отчеты криминалистов с мест преступлений, результаты баллистической экспертизы и документы комиссара Сфорца, ведущего расследование убийств воспитанников кардинала Альбицци. Всю ночь он изучал их, но пока ни к чему не пришел. Переработав столько информации и потратив на это множество часов, Массимо не видел перед собой четкой картины дальнейших действий. Это состояние неопределенности вызывало ощущение неудобства и какого-то странного беспокойства внутри.