В яблочко!

Напоследок я взвесил в руке обвернутую провощенной бумагой стопку монет, убрал все обратно в тайник и вернулся к люку. Спрыгнул вниз, сбежал по лестнице на первый этаж и поспешил к оставленной на подоконнике сумке. Достал из бокового кармана небольшую фляжку и задумчиво посмотрел на кувшины с вином.

Нет, никакого яда – мало ли как отреагируют остальные, если у них на глазах подельник помирать начнет? – просто снадобье для укрепления сна. Настойка боярышника, хмеля, валерианы и еще десятка целебных трав не столько навевали сонливость, сколько позволяли не просыпаться в холодном поту из-за ночных кошмаров.

Выпьют и проспят до утра как убитые.

Как убитые? Хм… надеюсь, так и будет.

Понемногу долив настойки во все кувшины с вином, я вернулся к окну и, считая шаги, направился к двери. Уперся в стол, вернулся обратно и начал передвигаться вдоль стен. Вышел в коридор и под чудовищный скрип половиц переступил через порог хозяйской комнаты. К кровати подходить не стал, вместо этого посетил гостевую спальню и вернулся к открытому окну.

Сунул фляжку в сумку, минут десять повозился с рамой – еще не хватало ночью скрипом весь дом перебудить! – и выбрался во двор. Там махнул рукой замершему у калитки Валентину и полез через забор.

– Ну как? – уже шагая по улице, поинтересовался усач.

– Порядок.

– Будем брать?

– Да, немного за полночь. Сейчас отвезешь меня в поместье Левичей, а ночью заберешь на выезде. С дома глаз не спускайте – если вернутся не все или, наоборот, притащат кого-то с собой, придется это учитывать.

Мы дошли до кареты, я скомандовал: «Езжай!» – и забрался внутрь. Там сменил свою запыленную одежку на одеяние официала Изгоняющих, сунул в карман фляжку с сонной настойкой и развалился на скамье.

Сейчас приеду и завалюсь спать. Завалюсь – если, конечно, за время моего отсутствия с Вероникой опять чего-нибудь не стряслось.

Но – нет; пусть девушка из кровати пока еще не вставала, но чувствовала себя гораздо лучше. За ней на всякий случай присматривал духовник, а вот брат-экзорцист маялся от безделья и занимался самокопанием. Все бы ничего, только, прознав о моем возвращении, Марк Бонифаций Тарнье воспылал желанием побеседовать с господином официалом о вчерашних событиях.

– Ну и что опять случилось? – заглянув в библиотеку, где парень корпел над листом писчей бумаги, поинтересовался я.

– Господин Март, – вскочил на ноги звякнувший колокольчиками экзорцист, – надеюсь, вы уделите мне малую толику своего времени…

– Ближе к делу.

– Для меня остается непонятным кое-что произошедшее во время вчерашнего ритуала, и если бы вы любезно согласились помочь восстановить ход событий…

– Спрашивай. – Я плюхнулся в кресло у окна и поморщился: – Не жарко тебе в этой коже? Упрел, поди…

– Да нет, нормально…

– Снимай шляпу, а то облысеешь раньше времени. И маску сними, не разобрать, что бубнишь…

Марк с тяжелым вздохом избавился от шляпы с полумаской и оказался совсем молодым пареньком. Остролицым, бледнокожим, со слипшимися от пота вихрами светлых волос. И только глаза выдавали в нем Изгоняющего. Были они для такого юнца слишком глубокими и темными. Тяжелыми. Смотреть в них не хотелось даже мне, что уж тогда говорить о простых бесноватых…

– Ну и что тебе непонятно?

– Ничего! – едва не сорвался на крик Марк, нервно оглянулся на дверь и понизил голос: – Я все сделал правильно, все! Никаких ошибок! Почему же так произошло?

– Давай тогда разбираться, – вздохнул я, изрядно раздраженный необходимостью возиться с протеже Малькольма Паре. – Что, вообще, по-твоему, вчера произошло?

Брат-экзорцист надолго замолчал, уставившись в одну точку, потом прошелся вдоль книжных стеллажей и неуверенно предположил:

– Бес сумел забраться ко мне в душу.

– Правильно. А что стало тому причиной?

– Неведомым образом нечистому удалось обойти защиту! Но младшему бесу такое не под силу!

– А ты уверен, что это был младший бес?

– А как иначе? – резко остановился звякнувший серебром колокольчиков Марк.

– И ничего не показалось тебе странным? – Я глянул на висевший меж заставленных книгами стеллажей портрет какого-то предка маркиза и подсказал: – Подумай, не читал ли ты о подобных случаях во время обучения?

Изгоняющий упрямо вздернул подбородок, но сразу как-то обмяк и неуверенно предположил:

– «Кельмская блудница» подходит. – И тут же яростно рубанул рукой воздух: – Нет, эта напасть никогда не касалась невинных девиц!

– Ну вот мы и начали подходить к сути твоего вопроса. С чего ты взял, что Вероника – невинная девица?

– Я разговаривал с ее духовником, и он заверил меня в этом. Не было никаких признаков…

– Какую обязательную процедуру в случаях, когда природа беса точно не известна, ты пропустил? – перебил я экзорциста, едва сдерживаясь от того, чтобы не заржать в голос.

Сюрреализм чистой воды: дилетант устраивает разнос дипломированному Изгоняющему! Ну не бред ли?

– Все было сделано правильно!

– Что ты упустил? Думай!

– Личный осмотр? – нахмурился Марк. – Но что бы он мне дал? Да и духовник…

– Ты поверил постороннему человеку на слово и смотри, чем оно в итоге обернулось. – Я поднялся из кресла, подошел к двери и уже на пороге обернулся: – А обнаружь ты при осмотре следы поцелуев там, куда девиц обычно не целуют, глядишь, и не ограничился бы стандартной защитой.

– И что теперь делать? Что писать в отчете?

– Мне без разницы. Что хочешь, то и пиши.

Я покинул библиотеку и захлопнул за собой дверь. Беззвучно выругался – вот Паре удружил так удружил! – и поплелся к себе в комнату. Там аккуратно развесил на спинку стула одежду и завалился в кровать. Надо выспаться, ночью точно не до этого будет…

Хоть и говорят, будто сон на закате – последнее дело, но проснулся я заметно посвежевшим и отдохнувшим. Еще и проголодавшимся.

Какое-то время повалялся, перебарывая дремоту, потом выбрался из кровати, оделся и задумался, не сходить ли на кухню. Конечно, человеку в моем нынешнем положении не пристало у поварих еду выпрашивать, но уж больно кушать хочется.

От необходимости выбирать между подмоченным реноме и муками голода избавил стук в дверь. Я выглянул в коридор и вопросительно глянул на мажордома:

– Да, Миклош?

– Ее сиятельство интересуется, не соизволите ли вы присоединиться к ней за ужином.

– Разумеется, присоединюсь! – обрадовался я. – Почему не присоединиться?

На этот раз мажордом проводил меня не в столовую, где мы завтракали утром, а в небольшой уютный салон, служивший хозяйке дома для приема гостей. Сама Изабелла с радушной улыбкой вышла мне навстречу и протянула руку: