– Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает. У дома стоитмашина с нашими людьми, которые уже обыскали весь двор. Со всех сторон ведётсянаблюдение. Ни один киллер сюда не сунется, а даже если и сунется, то у негоничего не получится. Наша служба безопасности сейчас отрабатывает все связиНины.

– Хреново отрабатывает. Если бы не ты, то меня бы вчераубили.

– Нин, ну есть же определённые сложности. Сама понимаешь. Совзрывом твоей машины всё более-менее понятно, очевидно, тебя хотели запугать.

– А вчера тоже хотели запугать?

– Вчера хотели убить.

– Вот и я про то же.

– Пойми, все нюансы известны только настоящей Нине. Ужона-то явно знала, кто хотел её запугать.

– Думаешь?

– Да я в этом просто уверен. Кому-то перешла дорогу,помешала. А может быть, даже кого-нибудь кинула, не рассчиталась. Мы можемтолько усиленно тебя охранять, а выдвигать версии нам трудно. Настоящую правдуи истинное положение дел знает только она.

– Эта сука кого-то кинула, а мне отдувайся.

– Нина, я рядом. А это значит, что тебе ничто не угрожает.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Только не забывай, что о наших с тобой отношениях никто недолжен знать.

– Нина, могла бы и не предупреждать. Я же на голову неотмороженный. Всё прекрасно понимаю.

– Я когда тебя увидела, то сразу подумала, что ты оченьумненький и сообразительный мальчик.

Когда я подъехала к офису и увидела красный «бентли», моейрадости не было предела, а на глаза навернулись слёзы.. Это маленькаякомпенсация за мою тяжёлую жизнь. То ли ещё будет!

Мне хотелось выскочить из машины и начать танцевать отрадости, но я помнила, что сейчас я не Аня и не могу себе этого позволить.

– Нина Львовна, ну как? – взволнованно спросил меня ЭдуардГенрихович, когда я подошла к «бентли» и, затаив дыхание, погладила её покапоту.

– Шикарно, – бросила я, поправляя очки. – Хочу проехать.

– Но одну мы вас не можем отпустить.

– А я и спрашивать не буду. Я хочу проехать одна.

Зачем в такой машине посторонние мужики? В ней нужно ездитьодной, наслаждаться собственной значимостью, вызывая всеобщую зависть. Эх,Анька, деревенская девчонка, разве ты когда-нибудь могла подумать, что у тебябудет собственный «бентли» цвета крови?! Ты, которая воровала в булочной хлеб,которая постоянно хотела есть и не могла по ночам заснуть от голода. Уж я-тохорошо знаю, что это такое, когда кружится голова, покидают силы и начинаютсяобмороки. Каким же вкусным мне тогда казался белый хлеб, когда я умудряласьстащить его в магазине, спрятав в рваную болоньевую куртку. Я садилась прямо замагазином и ела. Мне казалось, что на свете не существует еды вкуснее хлеба. Унего была такая хрустящая корочка. Господи, какая же я тогда была счастливая! Аоднажды я разжилась картошкой в соседском сарае. Целым пакетом. Мы с другойребятнёй пекли её прямо на пустыре и ели, обжигая рты, с безумной жадностью. Акак одно время я просила деньги на автобусной остановке, когда видела людей неиз нашей деревни. Подходила и клянчила:

– Тётенька, дяденька, дайте копеечек. Кушать хочется.

Кто-то лез в кошелёк и давал, а кто-то, брезгливо морщась,отмахивался от меня, как от проказы, и говорил, чтобы я просила денег у своихродителей. Последние бесили меня больше всего. Неужели было непонятно, что еслия прошу денег у чужих людей, то у своих ничего нет.

– Иди папе с мамой претензии предъявляй, – сказала однасердитая женщина. – Понарожали нищету, а кормить не хотят. Голь перекатная. Идиотсюда.

– Тётенька, ну всего несколько копеечек. От вас же неубудет? Я хлебушка себе куплю.

– Иди заставляй своих родителей работать, – злобно шипелаженщина.

– Да работы в деревне нет.

– Кто хочет работать, тот всегда найдёт. Сами, видать,тунеядцы, да ещё и тунеядцев плодят. Стерилизовать таких, как твои родители,надо.

– Да у меня папка с мамкой пьют.

– На водку деньги у них есть.

– Они когда бражку ставят, когда самогонку гонят.

– Значит, и на хлеб тебе найдут.

Женщина сморщила нос и прикрикнула:

– Пошла отсюда, маленькая, грязная попрошайка! Брысь, ясказала!

В этот момент на дороге показался автобус, женщина полезла всумку, чтобы достать кошелёк и приготовить деньги на билет, но я успелавыхватить у неё кошелёк и бросилась прочь. А потом была неделя счастья!!!Сколько чупа-чупсов я накупила… Сколько зефира, мармелада и мороженого… И ведьпочти всё это я ела первый раз в жизни. Вот такое у меня было бесконфетное исовсем не детское детство.

А теперь у меня свой красный «бентли»… Мечты сбываются,нужно только верить в их осуществление.

– Нина Львовна, мы вас никуда не отпустим одну, – вновьсказал начальник службы безопасности, прервав мои воспоминания. – Особеннопосле того, что вчера произошло. Вы везде будете ездить с усиленной охраной.

Но я уже ничего не хотела слышать и, взяв ключи, села заруль.

– Нина Львовна, вы не можете ехать одна. Если только потерритории.

– Я хочу покататься по Москве.

– Это невозможно.

– Возможно. Пусть охрана едет на другой машине сзади.

– Нет.

– Да!

– Но вы не сможете…

– Смогу! – крикнула я и, заведя мотор, тронулась с места.

Моей охране ничего не оставалось делать, как отправитьсяследом за мной. Я открыла окно и улыбалась встречному ветру.

– Молодец, Анька, так держать! – крикнула я себе ирассмеялась. – Когда-нибудь я опять стану рыженькой Аней. Это случится, когда япереведу все миллионы за границу, продам всю недвижимость, принадлежащую этойсуке, и наконец-то смогу быть сама собой. Главное – потом ещё от Андрюшкиизбавиться. Таких жеребцов, которые мне будут дарить жаркие ночи, я буду иметьпачками! На чёрта мне тащить этого мудака за границу?! Со своим самоваром вТулу не ездят. Но ему об этом необязательно знать. Пусть верит… Дурак! Мужикинужны тогда, когда нет денег, а когда деньги есть, то в них отпадаетнеобходимость.