– Хорошо. Запишем это в колонку «факты».

– А разве у нас есть какие-то факты? Мне это больше напоминает стрельбу в темноте наугад.

– О, ты знаешь намного больше, чем это может показаться. Если твоя теория верна, то тебе известны такие вещи, которые заставят заказчика пойти на любые хлопоты и риск, чтобы от тебя избавиться. И раз Босс о тебе столь высокого мнения, то кто мы такие, чтобы с ним спорить? Давай начнем с самого сна. Что он тебе говорит о намеченной жертве? Это мужчина или женщина?

– Женщина, – уверенно ответила Анайя. – Ты ничего не знаешь о телесных образах в «ощущалках», но, если бы потребовалась действительно хорошая работа, предназначенная для мужчины, им пришлось бы обратиться именно к мужчине.

– Старая или молодая?

– Не очень старая и определенно не ребенок – среднего возраста.

– Замужем?

– Тут я не уверена. Во всяком случае, не девственница.

– Дети?

– Почти наверняка. Это придавало некоторым самым жутким образам сна больше силы.

– Личность сильная или слабая?

– Слабая, хрупкая… но упрямая. – Анайя начала ухватывать образ. – Это лишь дедукция, но, будь она слабой и податливой, убийца смог бы добиться от нее желаемого, не прибегая к таким изощренным методам.

– Гм-м… Возможно. Итак, жертва – женщина среднего возраста, замужняя, с одним или несколькими детьми и имевшая проблемы с психикой. Мы также знаем, что у нее есть имплантат дримера, следовательно, она не из бедных. Нутром чую, в этой истории замешаны деньги. Во всяком случае, убийца считает деньги сильной мотивацией, если учесть, сколько он тебе предложил за работу и на какой риск пошел, лишь бы ты не получила эти деньги. Еще мы знаем, что между убийцей и жертвой достаточно интимные отношения, поскольку он может прикоснуться к ней спящей – хотя и не исключено, что он просто подкупил нужного человека. И еще: согласно твоей гипотезе, нам стал известен его роковой просчет.

Чалмис увлекся ролью детектива, позабыв о том, что хотел успокоить Анайю и уложить ее спать.

– Какой еще просчет? По-моему, его план безупречен.

– Он не может оставить свидетелей. Не попытайся он тебя убить, ты наверняка стала бы и дальше жить своей жизнью, позабыла о подозрениях и не захотела больше копаться в этой истории. Но признаю, что если бы покушение на тебя удалось, то все кончилось бы иначе. Из-за меня.

– Да, вряд ли он предусмотрел тебя.

– Я в этом совершенно уверен. Если позабыть о твоем несомненном таланте, ты одинокая незамужняя женщина. Тебе некому открыться. Некому излить душу. И никто не станет дотошно расследовать твою таинственную смерть.

– Верно. – Она нервно грызла зеленую пластиковую палочку, на которую недавно был насажен ломтик лососины, свернутый в форме розы. – Я не хочу ждать полицию. Если я права – Господи, надеюсь, я ошибаюсь, – то созданный мною сон, быть может, уже сейчас отравляет подсознание той женщины. Ждать некогда. Я хочу немедленно отыскать этого негодяя Кинси, вытащить его из берлоги, где бы он ни находился, и выбить из него правду. Только не знаю, с чего начать или что использовать в качестве приманки.

– Ты сама и есть приманка, – заметил Чалмис.

– Как так?

– Отсутствие сообщений о твоей смерти должно сильно его встревожить. Он начнет гадать: в чем же причина, почему не сработал его план? И я уверен, что рано или поздно он не сможет удержаться от желания прийти и проверить, в чем дело. Вот тут-то и надо поставить ловушку.

– Как это можно ускорить?

– Пожалуй, к твоему визитеру ведет лишь единственная ниточка – чек. Полиция уже работает с ним по официальным каналам. Ты же хочешь действовать независимо. Связаться с ним напрямую ты не имеешь возможности. А как насчет общественных каналов связи?

– Это идея. Допустим, я дам во всех персональных каналах службы новостей Рио такое объявление: «Господин Рудольф Кинси, банк отказывается платить по вашему чеку. Прошу связаться со мной и решить проблему». И укажу твой номер. Если мне удастся хотя бы поговорить с ним, то есть шанс заманить его сюда. Но это такой зыбкий план… А что, если он не просматривает каналы личных объявлений?

– Я вспомнил о твоем бывшем друге – том самом, что приехал брать у меня интервью, когда мы с тобой впервые встретились, и который сам отвечал на свои вопросы. Ты ничего не сможешь сделать через него?

Анайя поморщилась:

– Пожалуй, смогу раскрутить на статейку в видеожурнале «Заочное интервью с автором „Триады“, ныне отдыхающей в Огайо». Минут пяти хватит – я появлюсь там радостная и здоровая, скажу, что решила сделать долгий перерыв в работе. И вставлю фразочку о том, что положила синтезатор на полку, или отправила на фабрику, или еще что-нибудь придумаю. Может, оброню намек на частный заказ, который только что закончила и очень от него устала. Надеюсь только, что Хельмут этого не услышит, а то его удар хватит. Но услышит ли Кинси?

Кончик зеленой палочки превратился в плоскую лопаточку.

– Он наверняка станет следить за любыми новостями о тебе. На мой взгляд, шансы очень неплохие.

– Тогда попробуем оба варианта. Да… если план сработает?.. Если он заявится сюда вооруженным? У тебя есть оружие? – спросила Анайя.

– Оружия у меня нет. Но не могу тебя винить в том, что ты не смотришь на жизнь глазами инженера. Вокруг нас много разного оружия, и оно намного лучше пистолетов. И если ты заманишь мерзавца сюда, то остальное предоставь мне.

– Так и решим.

Последующие дни стали для Анайи просто кошмаром. Лишившись привычной работы, ее воображение занялось постройкой городов-башен и хитроумных лабиринтов дальнейших предположений на узком фундаменте имеющихся фактов. Из сочувствия Чалмис заказал и оплатил для нее новый синтезатор, но прибор не могли доставить быстрее чем через неделю, и Чалмису приходилось терпеть приступы хандры своей подруги. Наконец он не выдержал и заявил, что она ведет себя как капризный ребенок накануне Рождества, и это немного образумило Анайю.

Они не теряли связи с полицией в Рио. Улики, которыми располагало следствие, ничего не дали. Как выяснилось, в синтезатор вмонтировали обычный коммерческий электрет[1], который попросту разрядился, когда прибор включили. Такую подлость мог устроить любой, имеющий элементарные познания в электронике. Не нашлось ни отпечатков пальцев, ни волосков, ни волокон ткани. Чек был проплачен в одном из отделений банка человеком, чья внешность соответствовала описанию Кинси, однако имя он назвал другое. Банкноты, которыми он заплатил, давно растворились в обороте, хотя полиция и предприняла попытки их отследить. Имя и адрес оказались фиктивными, а отпечаток голоса не совпадал с голосами известных полиции преступников. Сейчас этот отпечаток долго и тщательно сравнивался с голосами из других архивов. В Ла-Плате и Манаосе отыскались два Рудольфа Кинси: один оказался пекарем на пенсии, а второй молодым студентом, и оба не имели никакого отношения к объекту поисков.