В офисе на Дегтяревской их ждала Галочка.

— С вас премия за работу в выходной, Евгений Васильевич, — с наигранной обидой за то, что вместо пляжа на берегу Днепра она в воскресенье должна встречать шефа в офисе, надула губки Галочка. — И еще от Сипитого факс пришел. Вот, почитайте.

— Володька Сипитый, — услыхал знакомую фамилию Ксендзюк. — Я его с Душанбе, как нас из-под Кандагара вывезли, не видел. Как он тут у тебя?

— Работает у меня старшим прорабом, — вздохнул Дружинин. — Сейчас вот с местными там воюет.

Евгений Васильевич пробежался взглядом по пришедшим по факсу бумагам и снова вздохнул.

— Слушай, — обратился он к Галочке, — придется тебе в Крым в командировку съездить. Заодно у Сипитого в Бахчисарае отдохнешь денек за счет фирмы, в компенсацию, так сказать, за работу в сегодняшний выходной.

— Скажете тоже, — ответила Галочк. — Дорога туда-обратно — больше умаешься.

— Галя, надо пакет Сипитому отвезти очень важный, — Дружинин открыл сейф.

— А что, почтой нельзя? — поинтересовалась Галя.

— Если бы можно было, я бы тебя не посылал, — уже строго ответил Дружинин.

— Ну, если надо, я уже звоню, заказываю билеты на завтра, — покорно согласилась Галочка.

— Слушай, а ты с ней спишь? — хмыкнул Павло, когда, подав шефу и его гостю кофе, цокая по паркету каблучками, Галочка удалилась из кабинета.

— Ты что, ошалел? — возмутился Дружинин. — Совсем в своей Канаде сексуальным маньяком стал.

— А что такого? — пожал плечами Ксендзюк. — Все начальники со своими секретаршами спят. Во всем мире.

— Может, во всем мире оно и так, — сердито пробурчал Дружинин. — Но я на работе шашни не завожу.

— Дело хозяйское, — развел руками Павло. — Ладно, братка, скажи лучше, как наши дела с тушенкой замутил? И вообще, как обстановка политическая? Чем дышите?

— Да вот летал я тут в Ялту на встречу с Янушевичем, — начал Дружинин.

— Это который у Кушмы премьер-министр? — перебил Ксендзюк.

— Он теперь уже один из главных кандидатов на президентский пост, — сделал значительное лицо Дружинин. — Я на него огромные надежды возлагаю.

— С нашим салом? — поинтересовался Павло.

— Да что ты с салом пристал? — отмахнулся Дружинин. — Если я буду принят в качестве спонсора этого проекта, такие перспективы откроются, наше сало песчинкой в океане покажется. А мне еще надо крымскую стройку спасать!

— Это я понимаю, — согласился Ксендзюк. — Кабы я заручился дружбой с премьером Канады или с президентом Бушем, я бы с тобой тут не сидел.

— Это точно, — кивнул Дружинин. — Ты бы мне тогда и руки не подал.

— Ну так и что в Ялте? — спросил Павло.

— А то, что меня аккуратно послали на три буквы, — с горечью ответил Дружинин.

— Отсос-петрович… — хмыкнул Павло. — И что теперь?

— Я сперва даже отчаялся, думал уж, как Вася советовал, на Юлю Тимоченко поставить, но ребята наши, с кем я по политике советуюсь, сказали, что не все потеряно, и съездил я не зря, — оживился Евгений Васильевич. — Познакомился я за неделю перед тем с помощником Янушевича, неким Козаком.

— Ну?

— А то, что с Козаком мы друг друга поняли, и он мне помощь обещал. Так что у нас с ребятами, с Маратом, тема одна возникла.

— Что за тема? — с явным интересом спросил Ксендзюк.

— Референдум надо параллельный запустить, и Козак мне поможет Янушевича убедить.

— Ну, я в вашей политике, если честно, не очень, — покачал головой Павло Ксендзюк. — Ты же помнишь, я в Афгане на политзанятиях всегда ухо давил.

— Да, ты здоров был поспать, кусок ты, прапорщик, старшина ротный, сундучина! — хохотнул Евгений Васильевич. — Рожу в Афгане наел, едва в рампу самолета пролезал!

— А теперь давай за кредиты под наш с тобой сало-проджект побалакаем, — хлопнул себя по ляжке Ксендзюк. — Я тут придумал схему, как на тебя кредит открыть…

Греція, Іспанія, Італія — ви побачите все з туристичною фірмою «Свiт». Постійним клієнтам — знижка![24]

— Ю. Тимоченко допрошена Генеральной прокуратурой Украины, — сообщает радио «Эхо России».

Сипитый не встретил Галочку на автостанции. Да и по мобильному не отвечал. Пришлось добираться самостоятельно. Адрес стройки Галочка знала. Да и расстояния в Бахчисарае не такие большие, как в Киеве.

— Это шефу в дополнительные два дня к отпуску отольется, — сердито хмыкнула Галочка, направляясь к скучающим неподалеку шоферам, что лениво сидели или лежали в своих стареньких с открытыми для прохлады дверцами «Жигулях».

— До стройки в «Бережках» довезете? — спросила Галочка.

— До «Нахаловки»? — переспросил шофер. — Сто гривен будет.

— А почему до «Нахаловки»? — поинтересовалась Галочка, садясь. — Они же раньше «Бережками» назывались.

— Это при Советах там детский пионерлагерь «Бережки» был, — отозвался водитель. — А теперь, после того как там москвичи стройку нового санатория начали, татары землю по нахалке захватили да свой поселок построили, все его «Нахаловкой» теперь и называют.

Шофер оказался русским, из бывших военных моряков-черноморцев.

— Я ведь до пенсии мичманом в Севастополе служил. А как на пенсию вышел, да как эта катавасия с отделением да самостийностью началась, думал, не выживем с Маришкой да детьми. Извозом вот занялся, работы-то нет, — простодушно откровенничал шофер. — Да тут москвичи стройку затеяли. Я было пошел к ним наниматься, взяли меня завскладом на цементный узел, деньги появились, зажили вроде, но тут татары появились, стройка встала, вот я опять там, откуда начал.

За разговором быстро доехали.

— Вот она, стройка «Бережки», — сообщил шофер, забирая стогривенную бумажку. — А тебе, девушка, там кого?

Сипитого в прорабской не оказалось. И самой прорабской на месте уже не было. Один только вагончик пустой, да и тот без окон, без дверей, да пара раскуроченных контейнеров рядом с вагончиком.

Галочка опять набрала номер Сипитого. На этот раз он отозвался:

— Галочка? Приехала? Извини, что не встретил, я потом объясню. Ты пакет от Жени привезла? Вот хорошо! Ты меня там подожди, я через час подъеду. Ты извини, мне очень надо было отлучиться.

Галочка размышляла, как провести час ожидания. Может, погулять, местные достопримечательности посмотреть, воздухом свежим подышать? Она увидела карьер недалеко и решила искупаться.

К карьеру вниз вела крутая тропа. Такая крутая, что на каблуках спускаться было опасно, и Галочка, сняв туфли, пошла босиком. Камни с непривычки больно кололи ступни.