снова ее упустить. — Я узнаю здорового лысого Заступника, которого видела вчера.

― Ее Третий был деактивирован, ― говорит другой Заступник.

― Я знаю. Поэтому я вас и позвала. Но я не думала, что вы разбудите нас посреди ночи. Я хотела привести ее после завтрака.

― Мы не можем рисковать, гражданин Амесс. Она подозреваемая и считается опасной.

― Кива? ― Мистер Амесс хихикает. ― Я знаю эту девочку с раннего детства, она и мухи не обидит.

― Она Аномалия, сэр. Все не так, как кажется. — Заступник пытается силой протолкнуться в дверь, но мистер Амесс блокирует ему путь.

― Мой дом — мои правила, ― рявкает она и добавляет: — Мой пленник.

Я ошеломлена. Миссис Амесс только что назвала меня своим пленником? И почему она вызвала Заступников для меня? Вечером она была такой заботливой, что я почувствовала себя в безопасности.

― У нее было что-нибудь с собой? ― спрашивает Заступник, перебивая мои мысли.

― Ничего. — Миссис Амесс отходит, запуская мужчин в дом. ― А теперь расслабьтесь. Я не хочу испугать Киву, и я точно не хочу расстроить свою дочь. Милый, сделай для джентльменов по чашечке кофе. А я пойду приведу ее.

Я быстро возвращаюсь назад в комнату Анники, ложусь под одеяло и притворяюсь, что сплю. Через пару секунд я слышу, как открывается дверь, и миссис Амесс направляется ко мне.

― Кива, дорогая, проснись. ― Ее прикосновение такое нежное, и я чувствую, как она убирает прядь волос с моего лица.

― Что такое? ― Я изображаю хриплый голос человека, которого бесцеремонно разбудили.

― Они нашли твоего папу. ― Она улыбается. ― Ты можешь с ним увидеться прямо сейчас.

Почему она врет? Миссис Амесс была мне вроде матери с тех пор, как умерла моя мама. Почему она предает меня?

Я выдавливаю улыбку и говорю:

― Конечно. Дайте мне пару минут.

Она встает и направляется к двери, помедлив на секунду.

― Все будет хорошо, Кива.

― Я знаю, ― отвечаю кратко и смотрю, как она закрывает дверь. Как только она выходит, я обуваюсь и подхожу к окну. Анника крепко спит и так сильно храпит, что не слышит, как я открываю окно и вылезаю наружу. Легко перепрыгиваю на ветку дуба, которая находится сразу у окна спальни Анники. По ней мы лазили туда-сюда, когда были детьми. Я опускаюсь по ветке на землю и мчусь в темноту раннего утра. Я не могу здесь оставаться. Нигде в моей любимой Океанской Общине небезопасно.

Мне нужно добраться до Саббатикал-Сити и найти Лабиринт.

***

― Я НАЗЫВАЮ ЭТО ПОСТРАВМАТИЧЕСКОЙ ТЕХНИКОЙ КОНТРОЛЯ СОЗНАНИЯ, ― гордо заявил Собек, когда первая пара детей была освобождена и отправлена назад в их хижины.

― Это психотически. ― Каликс был поражен действиями, которые развернулись перед ним. Следующая пара детей была заведена в комнату. Это было похоже на конвейер. Детей по парам заводили, одурманивали, связывали вместе, поднимали в воздух, крутили круг за кругом и затем отпускали.

― В чем смысл?

― Смысл? Смысл? ― Всегда спокойный и хладнокровный Собек неожиданно повысил голос. ― Смысл в том, сын, что моя техника является комбинацией психологии, нейробиологии и ритуала, чтобы поработить посвященных и создать послушных граждан Глобального Управления.

― Им пять лет! ― прокричал Каликс.

― Да. Их сознание в самом расцвете. Сейчас лучший возраст, чтобы начать ими манипулировать. Они идеальные кандидаты.

― Поэтому ты подвешиваешь их вниз головой и мучаешь?

― «Мучить» — такое примитивное слово, ― ухмыльнулся Собек. ― Я предпочитаю слово «обучать». Мы обучаем их быть полезными Гражданинами.

― Как?

― Смотри. ― Собек указывает в другую часть комнаты, где душили двух детей. Заступники своими большими руками сжимали шеи маленьких детей, заставляя их биться в коротких конвульсиях, пока те не теряли сознание. В другой части комнаты детей опускали в резервуары с водой и держали внутри, пока жертвы практически не тонули до смерти. Каликс почувствовал подходящую тошноту — его злость была куда сильнее отвращения.

― Тебе нужно остановить это немедленно, отец. Это ужасно.

― Это по протоколу, ― проговорил Собек и кивнул Клаудии Дюрант.

― Каликс, твой отец создал превосходный способ для формирования продуктивного и послушного общества, ― настаивала Дюрант. ― Эти дети не вспомнят о том, что здесь происходило. ЛМ-5 у них в воспоминаниях будет как в тумане. Возможно, они вспомнят рисование или кикбол, или декоративно-прикладное искусство. Эта же часть лагеря настолько глубоко у них в подсознании, что они ничего не вспомнят. Видишь ли, мы используем эти методы для блокировки способности жертвы к сознательной обработке информации, а затем мы можем вживлять мысли, установки и ощущения в их подсознание, которые помогают им чувствовать, думать и воспринимать вещи — например, их необходимости в предписанном партнере. Эта потребность становится настолько глубинной, что у них остается слишком мало времени для своих мыслей, так как их чувство целостности и предназначения полностью зависит от их будущего супруга.

― Разве вы не видите, что с этим что-то не так? ― прошипел Каликс. Он начал задыхаться.

Клаудия Дюрант быстро налила ему стакан воды.

― Нет ничего плохого в создании мирного общества без разногласий и возражений.

― Я возражаю. Я этого не потерплю, ― сказал Каликс, выпив одним глотком всю воду.

Собек и Клаудия наблюдали, как взгляд Каликса быстро стал стеклянным.

― Что происходит? ― промямлил он, во рту пересохло. Он посмотрел на пустой стакан. У него не получалось сфокусировать взгляд. ― Что вы со мной сделали?

― Мы тебя обучаем.

ГЛАВА 13

Я — Кензи

Я улыбаюсь коренастому водителю грузовика.

Дальнобойщики постоянно останавливаются в придорожных кафе по пути в Саббатикал-Сити. Убежав из дома Анники, я по проселочным дорогам вышла к шоссе и скрылась в ближайшей закусочной у дороги. Занимаю пустое кожаное кресло и рассматриваю водителей. Большинство из Трудовой Общины, а значит, они приехали с самого юга, там, где находилась прежняя Мексика. Они перевозят воду и товары из Сельскохозяйственной Общины. Дальнобойщики — это одиночки, чьи предписанные партнеры умерли. Обычно они старшего возраста, примерно, как мой папа. Когда я вхожу внутрь, в зале сидят шесть водителей, поедающие свои заказы. Четверо мужчин из Трудовой и две женщины из Сельскохозяйственной Общины. Я выбираю ту, что заканчивает свой обед, и следую за ней до зарядной станции, от которой она отсоединяет свой грузовик. Она одета в