— Нет. Я телевизор смотрю. Профессиональный бокс из Европы показывают. У нас с ними разница во времени, потому так поздно.

— А отвлечь вас можно?

Он ответил не сразу. Впечатление складывалось такое, будто Абубакар Магометович про себя ворчал. Тем не менее он задал вопрос, который его сильно интересовал, подтверждая этим, что готов отвлечься:

— Где Такый Рифатов?

— Он и двое его бандитов лежат, спрятавшись за камнями. Одного, немца, мы живьем захватили. Остальные убиты.

— Все? — удивился Абубакар Магометович.

— Нет. Одного, которого зовут Давлет Харисов, он оставил около перевала следить за нашей ротой и предупредить, если рота сюда двинется. Но рота караулит подземную базу бандитов. Расположилась как раз над базой.

— Давлет — старик. Я знаю его. Он, конечно, следопыт хороший, как был хорошим охотником, но он по возрасту уже не воин. А Рифатов имеет возможность уйти?

— Нет. Он под наблюдением. Любое передвижение его или его бойцов вызовет по ним стрельбу. И потому эмир затих.

— На улице темно. Он может просто уползти в темноту, как змея.

— Не может. Луна ярко светит. В этом и проблема. Но мы отслеживаем Рифатова с помощью современной аппаратуры. Она видит даже в полной темноте. Рифатов обречен. Проблема, как я уже сказал, в другом. Между нами открытое пространство. Мне тоже не хочется выводить солдат под пули, и требуется какое-то движение за спиной Рифатова, чтобы изменить ситуацию. Но я не имею возможности связаться со своей ротой. Сотовая связь в ущелье блокирована, есть только радиосвязь. Она в другом диапазоне идет. Вот потому я вам и звоню. У вас есть какие-то варианты связи со… Со своими… — Я не знал, какое слово употребить вместо слова «хозяева». Вообще-то у стукачей нет, как мне кажется, официального командования. Кто же для него те сотрудники полиции, что его завербовали? Работодатели? Тоже не подходит. И потому пришлось обойтись таким обтекаемым понятием, как «свои». — Как-то вы передаете же им данные. Оперативная связь всегда должна существовать.

— И что?

— Просьба… Передайте им данные о нашем положении в башне. Пусть они через антитеррористический комитет свяжутся по рации с подполковником Рябухиным. Нам в помощь хватило бы только одного моего взвода, а рота пусть караулит остатки банды, чтобы не дать им выбраться из-под земли. А сюда пусть мой взвод отправят. Чтобы он подошел вплотную. Это снимет Рифатова с места и выставит под обстрел.

— И он уйдет в село, чтобы взять заложников и так себя обезопасить, — высказал опасения Абубакар Магометович.

— Мы не дадим ему такую возможность, — гарантировал я. — У нас есть средства для блокировки. Под гранатометным обстрелом пройти невозможно. Да и автоматчики у меня хорошие. Они уже сегодня это наглядно доказали.

Дамадаев думал около минуты, потом вздохнул и согласился:

— Хорошо, я попробую связаться, хотя время сейчас не рабочее, — твердо пообещал Абубакар Магометович.

И мне в очередной раз показалось, что кормильцы стукача сильно ошибаются, считая Дамадаева алкоголиком. В принципе ситуацию можно просчитать и прочитать. Видимо, с кем-то из них он выпил, когда полицейскому самому невтерпеж хотелось заложить за воротник. Начальство мента взгрело за выпивку, и тот оправдался подобной необходимостью работы со стукачом. Это вполне допустимый вариант, и вполне в духе современной полиции, которая от канувшей в Лету милиции отличается только названием, но не содержанием…

* * *

Теперь осталось только ждать.

По большому счету мы сами могли бы провести вылазку, но только чуть раньше, когда небо было покрыто тучами. Однако я посчитал, что так рисковать своими солдатами нет необходимости.

Вообще в спецназе ГРУ принято совмещать разумный риск с обдуманными действиями. И это всегда дает свои плоды. Спецназ ГРУ очень редко несет потери. Наверное, это тоже следствие подготовки. Спецназ может многое, но наша задача главная — добиться результата. И мы добиваемся его. И в нашей ситуации, когда результата можно добиться с помощью терпения, не было смысла торопиться и излишне рисковать. Побеждают не отчаянные бойцы, а обученные. Отчаяние — это удел бандитов типа Такыя Рифатова. Но и он уже несколько лет славится тем, что напрасно не рискует. И именно это дало ему возможность так долго существовать и так долго гадить своими вылазками. В этот раз у эмира вышла осечка. Не знаю, по какой причине, но он опоздал и не сумел вовремя спрятаться. И тогда он впал в отчаяние. Оно и погубило его самого и его банду. И я мог уверенно сказать именно в настоящем времени «погубило», потому что не видел выхода для бандитов. Правда, они сами этот выход пытались найти. Мы не смотрели постоянно в окна и пропустили момент, когда ударили два автомата и пули влетели именно в окна второго и третьего этажей. А потом со звоном ударили в противоположные стены.

Не будь у Такыя отчаяния, он не стал бы так внаглую лезть под обстрел, и не пришлось бы ему теперь прятаться за камни, не имея возможности выйти из-за них. Ошибку Рифатов допустил в самом начале своих действий. Не подумал. Отчаяние хорошо подумать помешало. Или пренебрежение противником. Что такое три спецназовца? Он не захотел с нами считаться. А напрасно. Если бы посчитался, то не пошел бы напрямик, а до того еще, как оказался на дистанции прицельного огня, вышел бы к хребту и у его подножия двинулся бы вперед. Такыю должно было быть известно, что башни имеют окна только с противоположной от хребта стороны. Это мы могли не знать таких тонкостей, потому что впервые оказались в этом селе, и вообще не знаем, по какому принципу когда-то строились кавказские башни. А Такый это знать был обязан. Если бы он зашел сзади, мы не смогли бы придавить его огнем и положить за камни. Мы тогда смогли бы только оборонять входную дверь башни, отстреливаясь со второго и третьего этажей, а эмир и его бандиты имели бы возможность бросать гранаты в окна. В той ситуации тоже еще неизвестно было бы, кто окажется сильнее, кто победит, потому что там должна была бы сказаться боевая подготовка бойцов. У кого боевая подготовка лучше, я не сомневался. Но в таком плотном бою невозможно было бы обойтись без потерь с той и с другой стороны. Атака была бы отчаянная, причем, скорее всего, единственная, потому что, понеся потери при первой попытке прорыва в башню, вторую попытку сделать было бы уже сложнее.

Такыю не хватило опыта и знаний классической военной тактики. Он умел нападать из-за угла. Он умел устраивать засады. Но здесь засада была бесполезна. Здесь требовалось умение правильно организовать и правильно провести атаку. А этого эмир Рифатов не умел, как и большинство бандитских главарей, считающих себя крутыми вояками, хотя не имеют обыкновенной и элементарной военной грамотности. Разве что на уровне солдата стройбата советских времен…

* * *

Звонок мобильника оторвал меня от бинокля. Я снова осматривал позицию противника, на которой не произошло изменений.

— Я, товарищ старший лейтенант, — раздался голос со второго этажа.