– Вот как, и почему же? – поинтересовался Юхан с любопытством, хотя в его понимании он тем самым переступал границу того, что позволено спрашивать журналисту.

– Она не могла свыкнуться с мыслью, что между мной и Хенриком всегда был некий особый контакт, ревновала просто-напросто.

Регина Мёрнер закатила глаза к небу.

– Извини за бестактный вопрос, но ты, похоже, не слишком расстроена его смертью?

– Я рыдала первые сутки и выплакала все слезы. Само собой, печаль навсегда останется со мной. Но наши с Хенриком любовные отношения давно закончились, ныне наши контакты носили исключительно деловой характер.

– В прессу просочились кое-какие пикантные подробности относительно собачьего ошейника и о том, что Хенрик был голый и связанный. Тебя не удивляет, что это выглядит как сексуальное убийство?

– Хенрику нравились сексуальные излишества, он всегда стремился расширять границы. Но я и представить не могла, что он умрет таким образом.

– Почему вы развелись?

– Он встретил Аманду. Хотя и отрицал постоянно, что она стала причиной нашего разрыва, я имею в виду. Но это же ясно любому.

Голос Регины Мёрнер внезапно наполнился горечью. Она глубоко затянулась дымом.

Юхан обеспокоенно заерзал на месте. У него возникли сомнения относительно того, что он вообще сможет использовать это интервью в своем репортаже.

Он крикнул Пие:

– О’кей, мы заканчиваем. Где бы ты хотела снять нас напоследок?

Потом поднялся с дивана, выпил воды и решил покончить с этим интервью как можно быстрее.

Я выпячиваю губы, смотря на свое отражение в зеркале, потом заставляю их растянуться в ослепительной улыбке. Я научилась хорошо гримироваться. Новый алый контурный карандаш подчеркивает границу верхней губы изумительным образом и делает рот пухлым и соблазнительным. Когда к нему прибавляются выразительные глаза и черные длинные волосы, я сама чувствую, как меняюсь, становлюсь женщиной, о которой мечтают мужчины. В обычном случае мое лицо в зеркале с заурядными чертами, редкой рыжеватой шевелюрой и бледной кожей не вызывает у меня особого восторга. Сейчас же передо мной нечто совсем иное. Новый, другой человек.

Кто эта дама, которая таращится на меня загадочным взглядом из-под накладных ресниц? Нелегко определить, откуда она взялась. Я меняю позы одну за другой и начинаю представлять себя роковой женщиной. Что я могла бы быть француженкой или итальянкой. Гражданином мира, постоянно странствующим по его просторам. По-настоящему стильной особой. А не мелким служащим в маленьком городишке на острове в море, вдалеке от всего и всех. Нет, для красотки в зеркале весь мир – игровое поле. Она, пожалуй, бегло говорит на нескольких языках, и перед ней открыты двери самых изысканных салонов и конференц-залов крупнейших корпораций. Не составляет труда вообразить такое, когда я вижу ее передо мной.

Все еще чувствуется непривычным и одновременно захватывает дух, когда я надеваю черную обтягивающую бедра юбку и блестящую блузку, оставляя несколько пуговиц незастегнутыми, великодушно позволяя мужчинам заглянуть под нее.

Я приоткрываю дверь и, не увидев никого за ней, выскальзываю наружу. В туалетах на нижнем этаже в конгресс-холле порой хватает людей, но так поздно в конце дня там, к счастью, довольно спокойно, и я почти уверена, что выйду оттуда на улицу незамеченной. Благодаря большим черным солнечным очкам я чувствую себя невидимой, недосягаемой. Высокие каблуки слишком громко стучат по мраморному полу, и их звук эхом отражается от стен. Мне пришлось долго тренироваться, чтобы научиться непринужденно двигаться в этой обуви. Я кошусь в сторону порта, где смогу легко раствориться в моем наряде среди многочисленных туристов, посещающих Висбю.

В то самое мгновение, как я вхожу в бар в гавани и смешиваюсь с прочей его шумной публикой, которая с пивными бутылками и бокалами вина в руках полным ходом разогревается перед насыщенной вечерней программой, меня уже выделяют из толпы. Довольная, я констатирую, что многие мужчины прекращают разговор, когда я оказываюсь в поле их зрения, словно мой облик заставляет их терять дар речи. От понимания того, что я нравлюсь, теплеет на душе, в результате я еще больше выпрямляю спину и выпячиваю грудь, мой рот становится влажным. Я поправляю волосы, чуточку опускаю подбородок, прикусываю изнутри нижнюю губу. Все эти действия очень тщательно отрабатывались мной перед зеркалом. Я иду к бару с высоко поднятой головой и делаю вид, словно меня абсолютно не заботит чужое внимание. Одновременно я осматриваю заведение, тогда как скрывающие мои глаза солнечные очки не позволяют понять, на чем я задерживаю взгляд. Я могу изучать чьи-то лица, а их обладатели даже не понимают, что за ними наблюдают. Здесь хватает молодых парней и мужчин среднего возраста. Я чувствую, как мой пульс слегка учащается. Картинки всплывают в памяти. Хенрик Дальман борется со смертью, пьянящее ощущение власти напоминает о себе. Я хочу пережить его снова. Мысль о том, что я просуществую остаток жизни, никогда больше не испытав сладость безграничного господства над кем-то другим, кажется мне невыносимой, я уже и представить не могу, что случившееся в доме на берегу моря никогда не повторится.

– Чего желаешь?

Молодой темноволосый бармен с заметной щетиной вырастает передо мной. Он привычными движениями вытирает барную стойку, пытаясь заглянуть мне в глаза.

– Одно большое крепкое.

Мне так хочется холодного пива, что, кажется, я вот-вот сойду с ума.

Его взгляд задерживается на моем лице на несколько секунд дольше, чем требуют его обязанности.

– Ты же с Готланда, не так ли? – спрашивает он, ставя на прилавок бокал с пенным напитком.

– Нет, я живу в Копенгагене, – бросаюсь я в бой. – Сама из Стокгольма, но перебралась в Данию уже несколько лет назад.

– Интересно! И каким ветром тебя занесло в Висбю?

– У меня друзья женятся, – говорю я и сразу же раскаиваюсь. Слишком велика опасность, что он спросит, о ком, собственно, идет речь. Упомянет своих знакомых. Столь далеко я не планировала заходить в моей лжи. К счастью для меня, появляются новые посетители, и бармену приходится извиниться и закончить допрос.

Воспользовавшись случаем, я сбегаю. Оставляю деньги за пиво на стойке и перемещаюсь в глубину бара, подальше от любопытного парня. Я обратила внимание, как он таращился на меня. Пусть он значительно моложе, чем я, мне конечно же удалось произвести на него впечатление.

Я не успеваю продвинуться слишком далеко, прежде чем меня останавливает мужчина лет сорока пяти. В летней розовой рубашке, с белокурыми волосами. Загорелый и с мальчишескими искорками в глазах. Быстрый взгляд на руки. Бинго. Широкое золотое кольцо блестит на левом безымянном пальце. Мне не удается сдержать улыбку.

– Могу я представиться? – интересуется он.

– Почему нет?

– Меня зовут Пер, и я занимаюсь недвижимостью в Линчёпинге. Пришел сюда обсудить бизнес-проект, но мои компаньоны не явились. А как зовут мадам?