– Пожалуйста, уйди. Закрой за собой дверь. У меня полно работы.

– Ты не можешь от меня отвернуться, – сказала Афрайма. – Это навредит колонии.

– Убить тебя – это тоже повредит колонии, – заметил Сэл. – Но чем дольше ты здесь остаешься, тем сильнее мне хочется это сделать.

– Ты мучаешься потому, что хочешь меня.

– Я – человек и мужчина, – сказал Сэл. – Разумеется, мне хочется заняться сексом, невзирая на последствия. Мои логические способности уже подавлены, поэтому хорошо, что я принял абсолютно твердое и безвозвратное решение. Не заставляй меня превращать мое решение в болезненную реальность, не заставляй меня откромсать их начисто.

– Вот, значит, как? Ты становишься кастратом, так или иначе. Что же, а я – человек и женщина, и я хочу такого партнера, от которого у меня будут самые лучшие дети.

– Тогда поищи кого-нибудь побольше, посильнее и поздоровее, раз тебе так не терпится изменить. Но постарайся мне не попадаться, иначе я тебя сдам.

– Мозг. Мне нужен твой мозг.

– Ну, у малыша, по всей вероятности, будет твой мозг и мое лицо. А теперь иди составь отчеты по препарату «Дэ-четыре» и отдай материалы химикам.

– Я не уволена?

– Нет, – сказал Сэл. – Я подаю в отставку. Буду работать в поле, а ты останешься здесь.

– Но я же только запасной ксенобиолог! Я не могу делать твою работу.

– Тебе стоило подумать об этом до того, как ты сделала невозможной нашу совместную работу.

– Подумать только! Разве кто слышал о мужчине, который имеет что-то против небольшого перепихона на стороне?

– Афрайма, эта колония теперь – моя жизнь. И твоя. Не надо плевать в свой суп. Я ясно выражаюсь?

Она заплакала.

– Боже, за что мне такое наказание? – воскликнул Сэл. – А что дальше? Толкование снов хлебодара фараоновым любимцем?[4]

– Прости, – ответила Афрайма. – Ты должен и дальше заниматься ксенобиологией, ты в ней правда гений. Я и понятия не имею, с какой стороны к ней подойти. Сейчас я все испортила.

– Воистину так. Впрочем, ты права насчет моих встречных решений. Они были бы почти столь же вредны. Поэтому мы поступим…

Она ждала, что Сэл скажет дальше, а из ее глаз по-прежнему капали слезинки.

– Никак, – сказал он. – Ты больше никогда об этом не заговоришь. Никогда. Ты не станешь ко мне прикасаться. В моем обществе ты будешь носить скромную одежду. Мы с тобой будем говорить исключительно о работе – научным языком, как можно формальнее. Люди будут думать, что мы с тобой друг друга терпеть не можем. Все ясно?

– Да.

– Через сорок лет прилетит корабль с колонистами и новым ксенобиологом, и я смогу оставить эту вшивую работенку.

– Я не хотела, чтобы ты почувствовал себя несчастным. Думала, ты обрадуешься.

– Мои гормоны бились в экстазе. Посчитали это лучшей идеей, которую когда-либо слышали.

– Ну, тогда я чувствую себя получше, – сказала она.

– Ты чувствуешь себя получше, потому что в следующие сорок лет мне предстоит пройти все круги ада?

– Не будь идиотом. Как только у меня появятся дети, я стану жирной и некрасивой. И буду слишком занята, чтобы тебе помогать. Производство детей – это же главное, правильно? И довольно скоро следующее поколение даст тебе помощника, которого ты обучишь. Так что речь идет самое большее о нескольких месяцах. Может, о годе.

– Тебе легко говорить.

– Доктор Менах, мне правда очень жаль. Мы ученые, и я стала думать о воспроизводстве людей как о воспроизводстве животных. Я не хотела изменять Эвенезеру, не хотела причинять тебе боль. Я просто испытала прилив желания. Просто… я знала, что, если у меня будет ребенок, он должен быть твоим – то есть максимально полезным. Но я все же рациональное существо. Ученый. Поэтому сделаю так, как ты говоришь, – теперь только исключительно деловое общение. Словно мы друг другу не нравимся, и ни один из нас не испытывает желание в отношении другого. Позволь мне остаться до тех пор, пока не придет время завести детей.

– Отлично. Отнеси формулу химикам и оставь меня одного – пора взяться за следующую проблему.

– За какую? После пылевых червей и плесени на кукурузе и амаранте над чем мы будем работать?

– Следующая моя задача – с головой уйти в любую из тех нудных проблем, которые не имеют к тебе ни малейшего отношения. Так ты уйдешь, наконец, пожалуйста?

И Афрайма ушла.

Сэл составил отчет и отослал его губернатору, чтобы поставить документ в очередь на передачу по ансиблю. Если окажется, что эта плесень обнаружится и на других планетах, его решение может сработать и там. Кроме того, в этом вся суть науки – обмен информацией, накопление знаний.

«Вот мой генофонд, Афрайма, – подумал он. – Фонд последователей, коллективное научное знание. Все мои открытия здесь, все, что я узнаю, все решенные мною проблемы – вот мои дети. Они станут частью всех поколений, которые будут жить на этой планете».

Афрайма не вернулась и когда с отчетом было покончено. «Отлично, – подумал Сэл. – Пусть проведет весь день с химиками».

Он оставил лабораторию, прошел через все поселение и выбрался к полям общины. Дежурным бригадиром сегодня был Фернао Макфи.

– Дай мне работу, – сказал ему Сэл.

– Я думал, ты работаешь над проблемой плесени.

– Похоже, плесень больше не проблема. Теперь дело химиков – разработать способ доставки препарата в ткани растения.

– У меня уже сформированы группы по всем работам. Твое время слишком ценное, чтобы тратить его на физический труд.

– Все занимаются физическим трудом. Губернатор трудится.

– Группы сформированы. Иди, делай свою работу, которая куда важнее. Займись ею, не мешай мне!

Фернао сказал это полушутя-серьезно. Что Сэл мог ему возразить? «Мне нужно заняться тяжелым трудом, чтобы я сбросил пар после того, как прекрасная ассистентка предложила мне свое тело для зачатия моих детей?»

– Ты ничем мне не поможешь, – сказал Сэл бригадиру.

– Значит, мы квиты.

Так что Сэл отправился на долгую прогулку. Он вышел за пределы поля, оказался в лесу. По дороге он собирал образцы. Когда аврала нет, надо заниматься наукой. Собирать, классифицировать, анализировать, наблюдать. Работа есть всегда.

Только не фантазировать о ней, о том, что могло бы произойти! Сексуальные фантазии – сценарий поведения в будущем. Что проку, сказав сегодня «нет», через шесть месяцев произнести «да», перед этим бесчисленное множество раз проиграв адюльтер в воображении?