— Не пошлю, — согласился Провоторов, — потому что проверял маршрутный комп этого гольфа. Сбой, однако — за сорок пять минут никакой информации, сейчас над этим ребята из техотдела голову ломают, пытаются понять, как такое вообще может быть. Кроме тебя, этот эпизод могли, да что там могли — должны были наблюдать со второго поста, но они ничего не видели. То есть вообще не видели, как Толик проезжал! А это уже настораживает. В общем, Вась, мне ситуация представляется так. Против нас начал играть какой-то экстрасенс. Обычным людям он отводит глаза стопроцентно, но такой зубр, как ты, ему не по зубам…

Вообще-то Михаил считал Мухина не зубром, а просто недалеким службистом, но надо было поддержать в том веру в свои силы.

— Не по зубам, говорю, — повторил подполковник, — так что вечером зайди, я тебе дам список, и ты лично проследи за теми людьми. Сам понимаю, что придется побегать, но никуда не денешься, надо. Как только заметишь, что тебе кто-то отводит глаза — фиксируешь объект, время, место и мгновенно прекращаешь наблюдение! Докладываешь и переходишь к следующему.

Разумеется, на наблюдение были отряжены и другие сотрудники, не один Мухин. Но только один из них доложил о странном двадцатиминутном провале в памяти, остальные вовсе ничего не заметили. Мухин же указал на троих, кроме старшего референта Толика, около которых он фиксировал попытки отвода глаз. Эти люди, естественно, были допрошены. Они ничего не смогли рассказать, но у одного удалось зафиксировать непонятно куда девшийся час — он сам удивился, что выехал на Мосфильмовскую в шесть, а дома был только в начале восьмого, хотя никаких особых пробок в этот день не было.

Пора, однако, докладывать старшему, подумал Михаил.

— Прямо фантастика какая-то, — поделился Конь с Патриком, закончив прослушивать записи блиц-допросов сотрудников бренчаниновской фирмы.

Патрикеев усмехнулся:

— Ага, сидит, значит, московский бизнесмен двадцать первого века в поместье девятнадцатого и рассуждает о фантастике, очень интересно. Между прочим, еще Достоевский говорил, что в России, как правило, действительность имеет характер вполне фантастический! Тем более что я могу подтвердить про самое начало этой истории, сам при нем присутствовал. Было это давно, в семьдесят седьмом году, я тогда дослуживал последние полгода в армии. И вот как-то раз одним апрельским утром объявляют нам боевую тревогу. Я в это время торчал на узле связи, так что все начало этой истории слышал своими ушами. Так вот, подсобное хозяйство нашей десантно-штурмовой бригады подверглось нападению инопланетян. Причем они не прилетели на каком-нибудь корабле, а использовали телепорт, работающий по принципу замещения. То есть какой-то объем пространства нашего мира мгновенно заменяется точно таким же из мира-отправителя, наши путешествия из двадцать первого века сюда происходят, кстати, точно так же. Я, конечно, сперва не поверил, потом охренел, ну, а потом набился сопровождать отправленный к месту событий взвод разведки, потому как стреляли-то там по-настоящему.

— То есть как это набился, — не понял Сергей, — в армии вроде принято исполнять приказы?

— Так почти вся связь в бригаде к тому времени находилась в моей компетенции, я же был там начальником радиомастерской! В общем, отправился я туда за разведчиками на «газике» с рацией, чтобы в случае чего обеспечить устойчивую связь с авиагруппой. И успел кое-что увидеть своими глазами, прежде чем словил пулю в живот. Кстати, мне, как потом выяснилось, здорово повезло, что я не успел выйти в эфир, потому как первая пуля досталась рации. В общем, очнулся я в нашем бригадном госпитале через два дня после того инцидента. Там заправлял некто капитан медицинской службы Волин по кличке Айболит, полученной не за то, что он так уж здорово лечил своих больных, а потому, что литературный Айболит вообще-то был ветеринаром. Ну, наш — конченым алкоголиком, однако кое-что он еще мог. Мы с ним пару раз пили вместе, ну, и вообще слегка приятельствовали. В общем, меня в госпиталь привезли первым, когда дражайший доктор как раз выходил из очередного запоя, а делал он это как всегда, то есть методом вдумчивой опохмелки. Ни фига, короче, не соображал, не знал даже, какое сегодня число! И в моей истории болезни проставил дату на два дня раньше, ем оно было на самом деле. Мало того, в диагнозе он вообще нацарапал что-то неудобочитаемое, потом дописал про гнойный перитонит. Мне он объяснил, что сделал это по дружбе, мол, других-го раненых сразу забрали неизвестно куда, а на меня поначалу не обратили внимания из-за даты поступления. Не знаю, может, действительно он пошел на такое из добрых побуждений, а может, просто поправил наиболее простым способом свои пьяные закорючки. В общем, пулю он из меня все-таки вытащил, ухитрившись не зарезать при этом. Мне повезло, что она не раскрылась, вообще-то эти пришельцы стреляли экспансивными. В общем, провалялся я в госпитале еще четыре месяца, а потом меня просто дембельнули, чтобы не связываться с комиссовкой по медицинским показателям. И, между прочим, если бы не пьяная ошибка Айболита, ни хрена я бы сейчас тут не сидел. Ладно, раненых куда-то увезли, даже легких, а меня оставили, хотя я тогда натурально загибался. Но ведь летом комбрига вызвали в штаб армии вместе с разведчиками, отличившимися в той операции — и на тебе, вертолет с ними разбился, все погибли. Ну, а через три месяца после моего дембеля и Айболит помер. Говорят, перекушал спирта. Он, конечно, это вполне мог и сам. Но и чужую помощь в этом деле я никак не исключаю… В общем, ни про кого из тех, кто видел что-то своими глазами в то утро, я потом не слышал ничего. Сгинули — и с концами. Вот такая история произошла в конце семидесятых, и, получается, старший Бренчанинов как раз после нее и пошел в гору.

— Но как же повышение продолжительности жизни может привести к глобальной катастрофе? — с сомнением спросил Конев, — может, какие-нибудь побочные эффекты?

— Может, и побочные, — кивнул Патрик, — а может, и самые что ни на есть прямые. Наши гости говорили о том, что якобы можно пролить жизнь лет до ста, однако помнишь, что сказала та дура, которую референт-сутенер Толик возил к старшему Бренчанинову? Она сама не поняла, но он же явно намекнул ей, что жить можно в десять раз дольше обычного! А это уже серьезно. Ты можешь себе представить такое преступление, на которое не пойдут власть предержащие для столь основательного продления своей бесценной жизни? И не только у нас, везде. У меня, например, воображение просто отказывает. Понадобится развязать войну — тут же развяжут. Мало будет одной — устроят десять, не проблема.

— Да зачем?

— А мало ли. Например, из-за ограниченности возможностей по тому самому продлению жизни. Желающих быть первыми обязательно сразу станет больше, чем позволят реальные возможности, вот тебе и повод для драки. Или, предположим, дойдут слухи до пиндосов. Что, по-твоему, они будут спокойно смотреть, как наши слуги народа хапают себе чуть ли не бессмертие и не делятся с ними? Ага, щас, тут же возникнет острая нужда в защите нарушаемых прав человека. В общем, сажусь-ка я делать более серьезные талисманы. Пора побеседовать с действительно информированными людьми, а тут простейшей глазоотводки вкупе с ненамного более сложным отшибателем памяти явно не хватит.