— До свидания, Левочка! — чирикнула ему в спину Света. — Рада была тебя повидать!

На зазвонивший через пять минут стационарный телефон она никак не отреагировала. Царевна давно приучила Сашу со Светой к тому, что на стационарные звонки она сама отвечает. Вступает в диалог, выслушивает внимательно и потом живенько переводит страждущего с его проблемой либо на нее, либо на Светочку. То есть исполняет свою руководящую функцию, как она ей видится.

Да, не отреагировала, а зря. То есть не сработало материнское предчувствие…

— Да! — строго, как обычно, тявкнула в трубку Несмеяновна. — Вас слушают, говорите! А, да… Да, поняла… А как вы… А, ну да, понятно…

Саша подняла голову, посмотрела на Царевну — как-то странно она кудахчет. Совсем растерянно, не амбициозно как-то. И губы озадаченно покусывает, и вертится опять как маятник. Что там у нее за проблема?

— Ну, хорошо… Да, я сейчас… Да, да, я поняла. Да…

Положила трубку, сорвалась с места, выскочила за дверь. В коридоре звонко зацокала каблучками.

— Ишь, помчалась как подорванная… К начальству, что ли, вызвали? — не отрывая взгляда от экрана монитора, равнодушно спросила Светочка.

— Не знаю, наверное… — ответила так же равнодушно, прислушиваясь к нарастающей головной боли. Опять, наверное, скоро дождь пойдет. Голова просто с ума сходит. Еще и таблетки дома забыла…

Не прошло и пяти минут, как Царевна вернулась. И опять немного странная, будто изнутри какая-то проблема ее колбасит. Взбудораженная вся. Быстро оделась, быстро повязала шарфик на шею, романтично закинув конец шарфика на плечо. Быстро подкрасила губы у зеркала, напоследок выхватила дрожащими лапками расческу из сумки, торопливо провела по волосам. Еще нырок в сумку — на сей раз в пальцах флакончик духов. Пшикнула на себя лихорадочно, уже отступая от зеркала.

— Я срочно ухожу в министерство! Меня до конца дня не будет! — бросила строго через плечо, открывая дверь.

Ушла, оставив после себя запах мускуса и сандала. Терпкий, будоражащий. Голова от него у Саши еще сильнее разболелась.

— Давайте чаю попьем, Александра Борисовна, раз такое дело! — весело предложила Светочка, вставая из кресла. — Вспомним былое, как раньше с утра чай пили! И что в этом плохого, не понимаю…

— Ты пей, Светочка, а я не хочу. Что-то у меня страшно голова разболелась, сил нет. Давление, наверное, поднялось. И таблетки я дома забыла.

— Да? Так может, домой пойдете? А что, отлежитесь денек, если такой случай выпал…

— Ты думаешь?

— Конечно! Сами же слышали — Царевны до конца дня не будет! А я вас прикрою, если кто будет спрашивать! Скажу, по срочным делам ушли!

— Ну, не знаю…

— Идите, идите! Это вам мое алаверды за то, что на целый месяц из отпуска задержалась, заставила вас работать за двоих! Идите, снимите камень с моей души!

— Ну ладно, коли так. Пойду. Заодно и по магазинам пройдусь, туфли новые наконец куплю, а то все руки не доходят.

— Ага, давайте…

Так же, как давеча Несмеяновна, Саша покрутилась у зеркала с помадой, расческой и духами, махнула рукой Светочке и вышла за дверь. От перемены жизненного обстоятельства в лучшую сторону даже голова болеть перестала, и с лестницы спустилась чуть не вприпрыжку — ура…

На улице и впрямь собирался дождь. Значит, надо поторопиться, добежать до ближайшего торгового комплекса, там всяких обувных бутиков полно. Если через дворы рвануть, вообще быстро получится. И до дождя успеть можно. Потому что зонтик тоже дома забыла, раззява!

Только бы не затеряться в этих дворах. А что — очень даже просто с ее врожденным географическим кретинизмом. Наградил же господь способностью — в трех соснах блудить… Оттого и за руль в свое время не села, страх не смогла преодолеть. Как Гриша с ней ни бился — не смогла. Сам-то он был отличный водитель, и Леву сызмальства к машине приучил…

Так, вся в своих мыслях, Саша углубилась в незнакомый проулок, но глаза уперлись в забор. Тупик, стало быть. А дальше куда? Как на параллельную улицу попадать? Что ж, попробуем мимо забора… Кончится же он когда-нибудь!

Похоже, школьный забор-то. Огораживает территорию спортивной площадки. Вон пацаны гуськом бегут, недалеко от них мужик стоит со свистком во рту. Наверное, футбольная секция в каникулы занятия проводит, чтобы форму за лето не потерять. А чуть дальше, похоже, забор заканчивается, то есть можно вправо свернуть. Но начинается уж вовсе неприятное место — пустырь, гаражи-ракушки… Скопище гаражей, маленький Гарлем. А чему, собственно, удивляться? Если пустырь есть, почему не быть на нем гаражному городку?

Надо бы шагу прибавить на всякий случай. Самый центр города и такая вдруг пустыня — живой души не видно. Правда, на пустыре одинокий собачник пасется, с виду вполне приличный мужчина. Молодой или не очень, отсюда не разобрать, да и неважно, в общем. Понятно же, что никакой опасности не представляет, слишком интеллигентно задумчивый для маньяка. То на небо посмотрит, то на собачку спаниеля, то опять на небо. И собачка у него интеллигентная, с поводка не рвется, аккуратно держится возле хозяина. А меж гаражами, в сырой, пахнущей ржавым железом тени… Господи помилуй. Там происходит что-то. Звуки, надрывные голоса, довольно странные. Детские, что ли? Вот и матерки пошли трехэтажные…

Остановилась, прислушалась осторожно. Точно, там разборки какие-то. А почему детские голоса — так школа же рядом… Секция вон футбольная… Может, ну его, этот торговый центр, развернуться да убежать обратной дорогой?

Вдруг одинокий девчачий голос взвыл на тонкой ноте, зашелся плачем. И следом — хор других голосов, тоже девчачьих, но с жестокой распевной оттяжечкой:

— …А так тебе и надо, су-у-ука… Я тебе говорила, чтобы ты к нему не лезла? Говорила? Зачем сегодня приперлась, кто тебя звал?

— …Ты ей в карман залезь, Машк, в мобилу глянь… Вдруг она эсэмэски ему посылала…

— Да? Точно… Если так, еще раз по щам огребет…

— …Да не ори ты, шалава, а то щас ваще запинаем! Девки, на землю ее! Пусть Машке ноги целует и прощения просит!

И снова — резкий девчачий вскрик! Нет, чего она стоит как вкопанная? Надо же делать что-то!

— А ну, прекратите немедленно, слышите?! — крикнула Саша в темно-сырую гаражную прорезь. — Прекратите, или я сейчас милицию вызову!

Собственный крик ее саму удивил. Несерьезный какой-то получился, вылетел испуганным петушиным фальцетом. Зато краем глаза увидела, как быстро побежал на ее крик мужчина с собакой. Она лаяла, упиралась, а он почти силой тащил ее на поводке…

А из темной щели выкатились прямо на нее четыре девочки — одна за одной, как горошины из стручка. Обтекли с двух сторон, оглядели злобно. Приличные с виду девочки, по возрасту лет двенадцати. Ну, может, постарше чуть. Все ладные, аккуратные, попки обтянуты джинсами, курточки-ветровки нарядные. Если б не слышала, как они только что матерились, подумала бы — какие хорошие девочки… Если в глаза, конечно, им не глядеть. И в разгоряченные пережитой яростью лица. Даже оторопь взяла и захотелось ладонью прикрыться, остановить выплеск слепой юной злобы.