Хорошо, не буду уворачиваться. Вместо этого попробую представить, что не падаю на Пончик сверху, а подлетаю к нему снизу, плавно и мягко опускаюсь на поверхность, как невесомое перышко на одеяло, как пушинка одуванчика в траву.

Дело за малым – убедить эту часть Альтиверсума, что я не лечу кувырком с огромной высоты навстречу смерти.

Надо уговорить себя самого…

«Я не падаю. Я парю, легко и плавно. Плавно и мягко…»

Тоненький испуганный голосок разума я решительно подавил.

«Я не падаю. Я не падаю…»

Ветер перестал бить в лицо и утих. Все перевернулось вниз головой, и пока желудок пытался как-то справиться с происходящим…

…я ударился о поверхность корабля (посадка вышла пожестче, чем у пушинки или перышка), отбив все легкие, и какое-то время судорожно хватал ртом воздух. Сломать ничего не сломал, за что мысленно поблагодарил голос Джея. Распластавшись на поверхности корабля, я уцепился за веревку и восстановил дыхание.

Мало-помалу придя в себя, я осмотрелся. Тони куда-то пропал с того самого момента, когда перенес меня из темницы в Нигде-и-Никуда. Я – один, и я – на корабле.

Что дальше?

Ответ не заставил себя долго ждать. Меня схватили за шею, рывком поставили на ноги, связали руки за спиной и погнали в ближайшую башню – вниз по узким лестницам, куда-то в глубь дредноута, в огромное помещение, напоминавшее одновременно штурманскую, камеру пыток и школьный актовый зал.

Вонь стояла такая, будто пару месяцев назад здесь что-то сдохло, но труп то ли не нашли, то ли не искали. Пахло гнилью, плесенью и прочей гадостью.

Я увидел госпожу Индиго, Невилла-медузу и полсотни самых разных незнакомых существ: кто похож на человека, а у кого внешность более экзотическая.

Среди них выделялся один тип, которого я никогда прежде не видел, но сразу понял, кто это. На фоне этого пропорционально сложенного гиганта окружающие казались младенцами. Под складками черно-алого одеяния – идеальное человеческое тело, мускулами не уступающее микеланджеловскому Давиду.

А вот лицо…

Как бы получше описать это незабываемое зрелище? Один взгляд – и ночные кошмары до конца жизни обеспечены.

Представьте себе человека, который начал превращаться в гиену, как оборотень – в волка. Вот только процесс почему-то не завершился: пол-лица – звериная морда, половина бороды – собачья щетина, зубы острые – удобно падаль рвать, красные поросячьи глазки с горизонтальными, как у хорька, зрачками. Нос приплюснутый, а пасть периодически кривится в жутком подобии улыбки.

Чем-то он напоминал Анубиса, египетского бога с шакальей головой, провожавшего души мертвых на суд богов. Подходящее описание, учитывая, что он со мной собирался сделать.

Ужас наводил не столько его вид, сколько осознание того, на что способно существо с таким жутким обличьем. Сразу видно: кошмары для этой чудовищной твари – радость и счастье жизни, танцы на лужайке, как в «Мэри Поппинс».

Лорд Догнайф оскалил в ухмылке острые зубы и произнес липко-шипящим, как болотный газ в медовой глазури, голосом:

– Мы так расстроились, что ты от нас ускользнул месяц назад, Джозеф Харкер. Спасибо, что вернулся. Вы правы, госпожа Индиго, – он повернул к ней свою гиенью голову, – это самый сильный Путник за последнее десятилетие, нюхом чую. Отличное топливо для «Малефика».

От одного взгляда его жутких глаз хотелось кричать.

– Тебе повезло! – продолжил он. – Только на этом корабле мы сможем полностью очистить тебя от всего лишнего: содрать по клочку кожу, мясо, волосы, кости и жир, освежевать и разделать, оставив только самую суть – силу, которая Перемещает тебя между мирами и дает нам возможность бороздить Нигде-и-Никуда. Только на «Малефике»… Уведите его!

Слуги схватили меня и потащили прочь.

Надо мной вспыхнул разноцветный фейерверк. Краем глаза я уловил знакомые радужные переливы, и на сердце стало легче – Тони спешил на выручку, собираясь телепортировать меня отсюда, как в прошлый раз, когда мы с ребятами попали в ловушку.

– А вот и мутныш, милорд! – спокойно и безмятежно произнесла госпожа Индиго.

– Собственной персоной, – с тем же спокойствием пробасил лорд Догнайф. – Я и не сомневался.

На раскрытой ладони монстра засверкала стеклянная пирамидка наподобие призмы. Поставив ее на пол, лорд Догнайф отступил на шаг и вполголоса произнес какое-то слово вроде «тотещеживоглот», хотя вряд ли именно это. Полыхнуло темнотой – не тем неоново-фиолетовым, которым подсвечивают афиши, заставляя их переливаться, а самым настоящим черным светом, обсидиановым, как будто лампочка взорвалась, только в негативе. Мгла накрыла Тони, он побелел и начал съеживаться.

Бедный мутныш закричал бы, если бы мог.

– Нет! – завопил вместо него я, хотя толку от этого не было никакого. В темных лучах пузырик сжался. Темные сполохи пропали, втянувшись в пирамидку, и отпечатались на радужке белой вспышкой. Лорд Догнайф поднял призму. Даже издалека видно было, как возмущенно-красным и взбешенно-алым переливается внутри маленький шарик.

– Мне передали, что этот живчик от тебя ни на шаг, поэтому я нашел место, куда его упрятать. Когда-то мы пользовались этими сосудами, колонизируя дикий хаос между мирами – эти твари все время путались под ногами. Пусть посидит тут десять или двадцать тысяч лет – если и вылезет, то будет уже не наша забота.

Он сунул призму в складки одеяния.

– Я всегда мечтал… – начал лорд.

Трудно вообразить, чего стоило выдерживать его взгляд, когда он обращался прямо к тебе, сверля в упор зрачками. Даже если он говорил с кем-то еще, было несладко, но его глаза видели все плохие поступки в моей жизни, отбрасывая остальное за ненадобностью.

– Я всегда мечтал о том, чтобы когда-нибудь поработить мутнышей и задействовать их энергию так же, как силу Путников. Тогда мы в два счета завоевали бы любой мир, любую Вселенную, подчинили бы все живое на свете. К сожалению, пока это невозможно. Мир, который попытался это совершить, превратился в космическую пыль, от него остались осколки не крупнее бейсбольного мяча. Так что нам приходится довольствоваться жизненной силой детишек вроде тебя. – Лорд Догнайф подмигнул, как будто приглашая посмеяться над похабным анекдотом. От монстра исходил тот самый жуткий трупный смрад, из-за которого было невозможно дышать. Запах пыли не мог перебить гнилой вони.

Никому никогда не удавалось нагнать на меня такого страха. Возможно, тут не обошлось без магии, хотя лорд и без нее отлично справлялся.

– Может быть, тебе легче провести остаток жизни – ближайшие тридцать – сорок минут – сознавая, что твоя суть (или душа – как тебе, мальчик, угодно) и суть остальных юных Путников приведет в движение наш флот, который предоставит мне – нам, моему народу – власть над всем тем, что мы по праву заслуживаем. Ты счастлив, мальчик?