но получили по звонкой оплеухе. Чтобы стянуть с голов красные банданы, Сеньке пришлось подпрыгнуть. А чтобы связать руки грабителям – позвать на помощь ухохатывающегося Макара. Парнишка только по песку не катался от смеха. Он стянул запястья карликов. Проверил – узелок не крепкий, можно при желании быстро развязать. Кивнул Габриэлю. Тот опустил, наконец, воришек на землю. Тяжело вздохнул. Все-таки не пушинка эти гномы. Наклонился к самым лупоглазым мордам:

– Пусть это будет вам уроком, господа. Посидите, подумайте о своем поведении. А когда развяжите руки, используйте их по назначению. Говорят, на каменоломнях Мраморного мыса драгоценных камней и металлов – выше крыши. Не хватает рабочих рук доставать и продавать. Ваши загребущие ой как бы подошли. Подумайте, подумайте. Сеня, Макар, по коням!

Гномы еще сыпали в след удаляющимся всадникам проклятия, а застоявшиеся лошади уже поднимали пыль в галопе. Всем хотелось поскорее выбраться из недружелюбных песков на твердую, покрытую зеленью землю. А Есении не терпелось еще и расспросить блондина о магическом браслете.

К вечеру уставшая компания буквально вылетела на залитую словно молоком дорогу. Белесые лучи заходящего солнца ласкали еще редкие, но уже вполне себе травинки. Сеньке хотелось стащить с жесткого седла свою каменную попу, пасть ниц и буквально целовать коричневую, утоптанную землю, вдыхать до головокружения поднятую копытами пыль. Здесь ощущалось присутствие человека. Или какого-то другого цивилизованного существа. Тракт снова был широкий и наезженный, по обочинам местами виднелись костревища, встречались еще даже свежие коровьи лепешки.

– Там деревня за холмом, – крикнул блондин, не сбавляя темпа.

– Ура! – вскинула вверх руки Сенька и еще сильнее сжала коленками бока Багета. Скакун отозвался и прибавил скорости. Отдохнуть нормально сегодня ночью хотели все в компании.

В маленькое село Запустынное конница въехала примерно через полчаса. Брехливые цепные псы встретили их недружелюбным лаем. На крыльцо первого дома выбежала босоногая девочка, на вид ровесница Макара. Ойкнула, нырнула обратно за тяжелую дверь. Через секунду высунулась обратно, уже в цветастом платке на плечах и чириках из сафьяна. Следом выскочила простоволосая высокая женщина в длинной белой рубахе. Точно так же как девчонка охнула, всплеснула руками, исчезла в избе. Воротилась уже принаряженная в зеленом сарафане. Как будто он на всякий случай поджидал хозяйку в сенях на крючке. Девчонка с любопытством разглядывая путников, грызла ноготь. Женщина одернула ее, откинула назад толстенную косу цвета спелой пшеницы, уперла руки в бока:

– Ну здраве будьте, путники! Пошто в нашу деревеньку пожаловали? Али проездом? – на распев произнесла она.

Есения такой говор только в старых советских черно-белых сказках слышала. И настолько красивых настоящей, ничем не приукрашенной красотой женщин видела там же. Про таких, наверное, и говорили «кровь с молоком».

– Здравствуй, красавица! Мы идем через хребет, в Форестер. И нам бы переночевать где, – как-то по особенному ответил ей Габриэль. И Сенька прямо физически почувствовала укол ревности.

– Так это вам к Егорычу надо, туда, на левый бережок, – махнула рукой селянка, – да только на покосе он сёдня. До завтрева чай не вертается. Но можете переночевать у мужниной сестрицы. Она как раз сараюху освободила, там коней можно оставить. А мужикам в тепляке постелит. Там сейчас места много. А девица ваша, пущай у меня останется. Найдем, куда пристроить. Агата, не стой, беги к Аграфене, а то не ровен час, свечи задует, не растолкаешь потом. А вы проходите, не стесняйтесь. Лошадок можете вон из бадьи напоить. Ее муж мой Всемил специально для того поставил тут.

Девочка подобрала до колен сарафан и кинулась бежать. Остановилась через несколько домов, забарабанила в закрытые резные ставни добротной избы. Створка тут же отворилась. Девочка быстро объяснила, что гости к ним пожаловали, и рванула назад к матери. Прибежала, согнулась, пытаясь отдышаться.

– Там тетка Аграфена сейчас все приготовит, баньку подкинет и позовет. А тебя просила пока у нас накрыть стол.

Женщина кивнула. Дождалась, когда путники спешатся. Взяла у Сеньки вожжи. Ее – под локоток и повела в дом.

– Пущая мужики своими мужицкими делами сами занимаются, дорогая. А ты пока умойся с дороги. Устала поди от пыли. А вы, не стесняйтесь, заходите, как с конями закончите, – вложила она узду Багета в ладошку Габриэля. Тот одними уголками губ улыбнулся в ответ.

Внутри дома было чисто и опрятно. Видно, что зажиточные жили. На оконцах – голубенькие накрахмаленные занавесочки, на полах – цветные коврики. Несмотря на сумерки – светло и тепло. Потрескивала дровами печка. Посреди комнаты большая трехцветная кошка вылизывала троих котят. Она мяукнула Сеньке, махнула пушистым хвостом. Девушку передернуло, они инстинктивно провела пальцами по царапинам на запястье. Женщина жест заметила.

– Небось с угрюмами повстречались? – кивнула она на багровую паутинку.

– Ага.

– Мажь почаще собачьим или барсучьим жиром с одной частью отвара порез-травы, и все пройдет за пару дней. Это ежели облизать не успели. А еслив яд попал ихний, то надо добавить еще морс из ягод брусники. Слышала о такой? На болотах растет. Или квашеную капусту. Сейчас скажу Агате, чтоб достала с погреба. За седьмицу выздоровеешь, главное мазать пожирнее не забывай, – посоветовала хозяйка.

– Буду, спасибо.

– Да ты не тушуйся! Вон в углу умывальник, нашла? Ага. Вот, в кувшине водица чистая. Лей ее в тазик, он под лавкой стоит. Да-да, этот. Сейчас полотенце принесу.

Женщина отогнула накрахмаленную белую занавеску. Исчезла за ней. Вернулась с хрустящим вафельным отрезом и тарелочкой, на которой лежал сиреневый кусочек мыла. От него вкусно пахнуло цветами и молоком. Сенька с удовольствием намылила руки. Нежная пенка обволакивала, аромат дурманил. Не хуже, чем импортный Дав или Дуру, решила девушка.

Хозяйка тем временем, не переставая болтать, накрывала на стол.

– К нам гости-то чай нечасто захаживают, вот и радуемся любому общению. Помылась? Проходи, садись вон за стол, табурет у печки. Видишь? Вот-вот на него и садись. Рассказывай. Из города вы идете? Я сама городская была. Да встретила на ярмарке Всемила и пропала! Уехала с ним в деревню. Первый год волком выть готова была, хоть обратно убегай. Но клятву же перед алтарем дала, женой назвалась. Да и мужа любила до дрожи в коленках! А потом Борислава родила, за ним Тихона. Они сейчас с отцом в поле. И вот – Агату, мамину лапушку, папину сказку. Теперь и помыслить не могу, чтоб куда от семьи да из мест этих. Это только с виду у нас тут посмотреть не на что. А утром – благодать! Выйдешь на крылечко – с одной стороны пески тянутся, пока глаз хватает, красивые! С