Хнык стонал и упирался, но парни быстро раздели его, натёрли пахучей жидкостью и одели в принесённые Сашкой вещи. Хнык удивлённо щурился, разглядывал пёстрый свитер, трогал себя руками.

– Что, красиво? – засмеялся Кеша. – Эх, дурак ты, Санёк, этому сопливому – такой прикид! Может, отберём, пока не поздно?

Хнык испуганно полез под одеяло.

– Он всё равно не моется и шныряет по всякой грязи, – продолжал Кеша.

– Я помоюсь, Кешенька, вот потеплеет – обязательно помоюсь!

– Да ладно, мы тебя уже спиртом почистили. От него эти самые дохнут, как их?

– Микробы, – подсказал Сашка.

– Кто дохнет? – не понял Хнык.

– Никто, – Кеша махнул рукой. – Ты уж теперь точно заживёшься… Санёк да Олег – теперь у тебя две мамаши. Гордись! Кстати, скажи Олегу, что мы ушли, скоро вернёмся.

Сашка впихнул в Хныка таблетку, укрыл его потеплее. Когда выходили из комнаты, вошёл Шиз.

– Не помер ещё Костик? – спросил он, глядя на кровать.

– Не слушай этого ненормального, – сказал Сашка задрожавшему Хныку, – человек до семидесяти лет доживает.

– Так то человек… – протянул Шиз и медленно удалился.

Сашка было дёрнулся ему вслед, но Кеша удержал его за рукав.

– Да ладно тебе. Руки только марать. Пошли куда собрались.

Парни вышли на улицу. Снег совсем стаял, и вокруг дома была привычная уже грязь. Кеша застегнул шлем и, наступив сапогом в испражнения, выругался.

– Совсем с перепою одурели, – возмущённо сказал он Сашке. – И погода гадкая. По такой погоде пешком до кладбища тащиться себе дороже. Нужно к остановке идти…

Хлюпая по грязи, они перебирались через канавки, кучи мусора, соскальзывали в лужи, которыми изобиловала дорога. Кешины сапоги не боялись такой погоды, а у Сашки ботинки насквозь промокли. «Надо носить форменные сапоги», – подумал Сашка, хотя после боёвки к форме даже прикасаться не хотелось.

Возле остановки им встретился Олег, шедший из штаба. Сегодня он оделся уже по-зимнему: ватник и тёплые штаны защитного цвета, шапка-ушанка. Ещё издали Олег помахал рукой, а подойдя, сразу сообщил:

– Радость, мужики! Только что деньги выдали, за боёвку и за прошлый месяц. Получайте. Тебе, Янсен, пятьдесят семь марок.

Несколько бумажек и мелочь перекочевали из ватника Олега в руки Кеши. Кеша тут же спрятал их во внутренний карман. Олег повернулся к Сашке.

– Вижу, очухался. Извини, брат, за вчерашнее. Сам понимаешь, ты неправильно поступил. Хотя, думаю, это Лёва на тебя бросился, а ты защищался. Не любил тебя Лёва, да и вообще задиристый был. А поучить тебя, Санёк, пришлось, иначе непорядок. Ну да ладно, не убил – уже хорошо, так ведь? Получай деньги.

Олег вручил Сашке пятьдесят марок и горсть грошей.

– Подожди, – Сашка повертел бумажки. – Это очень много. Ты ошибся?

– Зарплата – раз, – Олег принялся загибать пальцы, – это десять восемьдесят, за боёвку – тридцать, ну и за героизм и обезвреживание опасного врага – червонец. Всё правильно.

– Какого врага?

Олег скривился, сощурился и сквозь зубы процедил:

– Взял деньги и пошёл отсюда. Понял?

– Олег…

– Вали, вали, – Олег тяжёлой рукой похлопал Сашку по плечу и повернулся к Кеше. – Как Хнык?

– Мы его подлечили, – сообщил Кеша.

– Нормально, – Олег развернулся и пошёл к этажке.

– Что ты выёживаешься? – спросил Кеша. – Лёва парня ухлопал, ты – Лёву. Чтобы деньги не пропали, Олег на тебя их выписал.

– Мне это не нужно, – Сашка разжал ладонь, и бумажка в десять марок упала в грязь.

– Ну и лопух, – Кеша поднял десятку и, бережно обтерев о штаны, положил в карман.

Автобуса не было. Кеша поинтересовался у торговцев, будет ли он, и, услышав отрицательный ответ, повернулся к Сашке.

– Может, завтра?

– Нет, Кеша, сегодня.

– А ты дойдёшь? Вчера вроде неживой валялся.

– Идём, – уверенно сказал Сашка.

Кеша кивнул, и они пошли дальше. Чувствовал себя Сашка гораздо хуже, чем утром. Его знобило, голова болела, в горле противно царапало, но Сашке казалось, он обязан оказаться на кладбище сегодня. А раз обязан – дойдёт…

Когда начался частный сектор, Кеша свернул на вскопанные картофельные поля.

– Тут, если напрямик, короче.

Шагалось всё тяжелее и тяжелее. Комья глинистой земли, налипая на ботинки, делали их неподъёмными. Но Сашка покорно шёл следом за Кешей – сам он не знал, где у них в городе кладбище для гражданских лиц, все его знакомые были похоронены на офицерском. Кладбище открылось Сашкиному взгляду неожиданно, сразу за чахлыми акациями, обрамлявшими очередное поле. Оно оказалось большим и неухоженным. Под ноги попадались обрывки бумаги, окурки, жестяные банки, пакеты. Оградки на большинстве могил облезли, а некоторые могилы были не огорожены – непонятно, наступаешь на холмик или захоронение, когда идёшь по тропинке…

– Новых хоронят там, – Кеша махнул рукой в сторону крайней аллейки.

Сашка увидел вереницу свежих могил, несколько только что вырытых ям, и ему стало жутко. Показалось, что яма – широко открытая пасть гигантского животного, которое замерло в голодном ожидании. Подойдёшь – схватит. Сашка вспомнил сегодняшний сон. «Иди к нам», – зазвенело в ушах.

– Санёк, сюда! Я, кажется, нашёл. У твоей матери фамилия как у тебя?

Сашка кивнул и очень медленно, с опаской обойдя пустую могилу, подошёл к Кеше. Памятник был совсем маленький – каркас из четырёх сваренных между собой железных прутьев и латунная табличка с фотографией и датами. Сашка сел на корточки, смотрел в молодое мамино лицо, чувствуя странную пустоту внутри. Можно было подумать, что из него вынули все внутренности разом и он – это не он, а кукла, поразительно на него похожая. Куда-то пропали все заботы, впервые за много дней у Сашки ничего не болело, впервые он не ощущал холода, голода и страха.

Кеша понимающе отошёл подальше, а Сашка так и сидел. «Я останусь здесь, – думалось лениво. – Здесь мне будет хорошо». Серые тучи опустились ещё ниже, и вдруг из них гигантскими хлопьями повалил снег. Он падал, размокал в грязи и исчезал, он проникал Сашке за шиворот, таял на его горячих губах, но ему было всё равно. «Я очень устал, – думал он о себе равнодушно, как о постороннем человеке. – Я устал мёрзнуть и бояться. Шиз прав. Смерть – успокоение, я лягу здесь и умру».

– Ты что, спятил? – Сашка услышал дикий Кешин крик и очнулся. Оказывается, он вплотную подвинулся к соседней, пустой ещё яме и чуть не упал в неё. – Пошли отсюда, – Кеша тащил его за воротник. – Поплачь дома и успокойся, нечего с ума сходить! Довольно с нас одного Воронцова!

«Да он среди вас самый нормальный», – подумал Сашка.