Машину я оставил метрах в двухстах, ближе никак, улица была хорошо освещена. Пришлось два ближайших фонаря разбить камнями, чтобы была нужная ночная обстановка.

Наконец я дождался, когда Сливко не выдержал и, махнув рукой направиться домой. Подкараулив его, укрывшись за деревом, выскочил и двумя прыжками настигнув, нанес удар сцепленными руками по затылку. Тот не издав ни звука, рухнул как подкошенный.

Дальше случилась неприятность, с танцевальной площадки отделилась крупная компания ребят и девушек, человек шесть точно, и под смех и прибаутки направились в нашу сторону. И хотя было достаточно темно, но луна и звезды позволяли рассмотреть, что находиться вокруг, поэтому единственное, что я успел сделать это схватить Сливко за руку и увеличь за то дерево, где прятался, благо там была низинка, можно сказать ямка, и он благополучно в ней спрятался. Я же этого сделать не успел, пришлось облокотиться плечом о дерево и сделать независимый вид, надеясь, что они не смогут разглядеть мое лицо.

В тот момент, когда компания проходила мимо, судя по движениям головы поглядывая на меня, произошло неожиданное.

— Пу-у-у-у-ук! — раздалось сзади.

Компания остановилась, с изумлением повернувшись в мою сторону. Послышались смущенные девичья хихиканья.

С секундным замедлением, после размышления, я схватился за живот и согнулся. А что было делать, не говорить же что это не я?

'Ну, сука, меня еще никто так не подставлял', - зло подумал я.

В это время туловище сзади выдало целую какофонию неприличных звуков. Я достаточно свободных нравов парень и смутить меня было очень трудно, но тут даже я не знал, куда себя деть. Наверное, я в первый раз осознал, что это такое незнакомое ранее чувство под названием — стыд.

Некоторые начали махать руками у лица, как будто до них донесся запах и со смехом направились дальше. Как только никого рядом не осталось, я развернулся на каблуках, и хорошенько врезал носком ботинка под ребра Сливко, вызвав выход новой порции музыкальных газов.

— Тьфу, — только и сплюнул я, махнув рукой. Нести пахучего маньяка до машины мне резко расхотелось, поэтому, достав из кармана кусок веревки и тряпку, присел на корточки и связал ему руки сзади, вставив кляп. Оставив его в этой низине, сбегал за машиной, она стояла за ближайшим перекрестком на соседней улице и, подогнав ее к месту закладки, выключил фары и открыл небольшой багажник спереди. Выкинув запасное колесо, я компактно уложил маньяка и с трудом закрыл капот.

— Надо было другую машину угонять, — тяжело дыша, пробормотал я. В это время капот внезапно открылась и показалась нога. — Тьфу.

Еще немного помучившись, я выехал из города вполне благополучно, да и проехал следующие сто километров тоже нормально, хотя к концу появился стук спереди.

— Очнулся голубчик, — хмыкнул я. — Интересно, чем он там стучит, головой?

Была хоть и ночь, но после указателя я свернул на полевую дорогу, зная, что тут должен быть лес. Я не ошибся, когда появились деревья, то проехал чуть вглубь леса и загнал машину подальше за деревья. После чего заглушив мотор, выбрался наружу и прислушался. Было тихо. Не успокоившись, я пробежался вокруг, лес был пуст. Дальше действовал быстро. Достал из багажника Сливко и, включив ближний свет, стал приготавливаться.

Сам Сливко только мычал, большими глазами наблюдая, как я переоделся в робу и начал на ветке делать петлю из веревки.

— У тебя, конечно, появились вопросы что происходит, так я отвечу тебе, — проверив, как ходит петля, сказал я. — Сейчас будет свершаться правосудие. Ты можешь сказать, что ничего не свершал, это так, но поясню. Наказание будет не за то, что ты совершил, а за то, что ты еще не совершил…

Несмотря на сопротивление Сливко, я смог подвести его и подвесить, непрерывно объясняя ему за что следует эта казнь. В красках объясняя, как он убивал детей, как прятал тела и когда был пойман. Сам будущий маньяк уже трижды терял сознания удушением. В его глазах я улавливал такой ужас, в моменты прояснения сознаний, который ни видел никогда. Его штаны давно были мокрыми, да и сзади подозрительно топорщилось и появился характерный запах. Но я продолжал экзекуцию, то есть делал все то, что он делал со своими жертвами. Только что не насиловал (не мой стиль).

Когда Сливко балансировал на грани сумасшествия я вытащил его из петли и усадил под дерево, причем так чтобы он видел как достав из машины лопату и брезент, начал копать могилу. Когда рассвело, яма бал готова. За это время Сливко дважды пытался бежать, в последний раз связанный по рукам и ногам извиваясь как червяк он отполз аж на три метра.

Всю землю я кидал на брезент чтобы не оставлять следов, а срезанный дерн укладывал штабелем. Уложив Сливко в могилу, бросив туда же средства производства, включая веревку с петлей, я посмотрел в его глаза и сказал:

— Да воздастся тебе за все, что ты не совершал, но совершил бы, — после чего стал кидать землю вниз, хороня его заживо.

Сидя в открытом дверном проеме машины, я растерянно смотрел на могилу. Волны не было… опять.

Думаю, стоит пояснить, что такое эта волна. В сверхъестественное я не верю будучи материалистом, но данный факт вынужден был признать. После смерти очередного нелюдя от него в меня шла такая эманация, что однажды я смог сделать двойное сальто назад пребывая в пике получения волны. Однажды в момент смерти нелюдя, я взял у себя пробы крови и отдал на неофициальные исследования профессиональному химику, что жил в моем доме на два этажа ниже. У того был шок, мало того что адреналина в крови оказалось смертельная доза, превышающая норму в тринадцать раз, да там еще много чего было намешано. Тот связался со своим коллегой из мединститута и после совместных исследований уверенно заявили: жить с таким букетом в крови было не реально, должны были отказать все органы, но я жил и хотя эйфория через пару часов после смерти очередного маньяка проходила, никаких последствий у меня не было.

В данном случай никаких волн от всех трех убитых в этом теле маньяков я не получал, вот такая беда.

Да что там говорить, удовольствия от возмездий тоже не было, удовлетворение работой — это да, но никакого удовольствия.

'Это что же, произошло излечение с перемещением меня в это тело? Но почему? Мне нравилось на них охотиться!' — мысленно возмутился я. После короткого обдумывания вздохнув, я решил теперь не убивать их лично, а при возможности сдавать органам. Может со временем стану легендарным впоследствии опером, охотником за монстрами.

— Похоже, ты у меня последний, — с сожалением вздохнул я глядя на могилу, и стал собираться.

После укладки дерна и маскировки могилы, я отнес лишнюю землю подальше и разбросал ее в лесу, после этого, вернувшись, сел в машину и, выехав на трассу, направился в сторону Сочи. Проехал не долго, не хотелось палиться. Пока еще не встретил сотрудников ГАИ, но они вполне могли получить ориентировку на машину, поэтому, как только сбоку сверкнула гладь озера, повернул к ней.