она ключи запасные от квартиры этому страшилищу то отдать! Я отдала. Он там недолго был в квартире в ейной. Ушел с чемоданом, и … С вещами короче. Вот, и просила она меня присматривать за квартирой то. Правда, не сказала, когда вернется то.

— А что за отцовский дом? Где он находиться?

— Ой, милок! Откуда ж мне знать то! Это мать её, покойница, царствие ей небесное! Вот она и говорила. С отцом то Сашкиным у них не срослось. А отец то тоже рано ушел, вот и оставил дочери дом. А где, да что, я и знать не знаю. Так что ты хлопчик сюда не езди понапрасну. Нет её здесь.

— Ну, спасибо Вам. И за это спасибо. А прошу Вас, если она появиться, приедет ли позвонит, или опять этот… Бандит приедет… Вы позвоните мне, пожалуйста! Я очень Вас прошу!

— Любишь? — Спросила пожилая соседка, сжимая в руке визитку.

— Люблю. — Оборачиваясь, ответил он.

— Я позвоню тебе.

И дверь захлопнулась. А вместе с этим хлопком рухнули все надежды. Будто разделив жизнь, на до и после. Появилась невидимая стена, отделяющая прошлое от настоящего. Крылатов жил дальше. Что-то делал, куда-то шел. Двигался. Но делал это… Просто по инерции. В душе его стало совсем холодно, неуютно тоскливо. Как будто оттуда вытащили жизнь, а вложили взамен холодную лютую зиму.

Саша спала. Около семи часов утра. Она проснулась от ощущения, что на нее кто-то смотрит. Слегка повернула голову, и, заметив сонными глазами размытую фигуру человека, подскочила на месте. Спустя секунду, узнала Сергея. И уткнулась в подушку.

— Ты даже не представляешь, какое доброе утро! — пробурчала она, не поднимая головы.

— Это тебе на будущее. Будешь знать, что если не станешь запираться, может придти такой, как я. И он уж точно не будет ждать, когда ты проснешься!

— Можно подумать, если придет такой, как ты, то его дверь остановит. — Улыбнувшись, сказала она, поднимаясь с постели.

— В твоей лачуге есть чай? Сил нет, как хочется срочно попить чая.

— Располагайся, чувствуй себя как дома.

— Ну, уж нет! Спасибо. Не надо мне такого дома!

— А что такое? — Засмеялась она, загремев посудой. А чайник уже шипел на нагревающейся плите. — Что Вам здесь не нравиться? Природа, тишина, красота. Чужие здесь не ходят. И люди… — Обвела она рукой дом, который теперь походил на жилье. — Все друг другу помогают.

— Ты меня прости, конечно. — Сказал он, и добавил уже шепотом, будто сообщал страшный секрет. — Но я предпочитаю теплый, домашний туалет с журналами, где можно сесть и отдохнуть. — После чего, он договорил нормальным голосом. — А тут извини, кто-нибудь обязательно схватит за голый зад!

Саша расхохоталась до слез. И он поддержал её своим приятным низким тоном.

— А как же экстрим?! — Утирая слезы, спросила она. — Ты же любишь остренькое?! А сам: теплый туалет, теплый туалет! — Спародировала она его голос, и вновь взорвалась хохотом.

— Нет, ну экстрим тоже должен быть в рамках. — Задумчиво произнес он. — А это уже мазохизм выходит. Чтоб добровольно сюда переться!

Девушка вздохнула. Волна вновь нахлынула на неё. Собеседник уловил её перемену, и его так и подмывало спросить. Обо всем. И о крови в том числе.

— Чай готов. — Улыбнувшись, сказала она. — Спасибо тебе. — Она смотрела ему прямо в глаза. Он отхлебнул чай, и обхватил кружку так, словно его руки замерзли. — За все.

— Глупости! Твои вещи в машине. В квартире все в порядке. — Сказал он.

И внимательно посмотрел на девушку. Она знала, что значит этот взгляд. Хотя ей совсем не хотелось ворошить память. Но язык вдруг стал чужим. И рот, казалось, зажил свой жизнью. Она говорила, хотя хотелось замолчать, зажать рот ладонями. Но она говорила, глядя на Сергея. Говорила так, словно он был священник. Он слушал её внимательно, не прерывая. И по глазам его она видела, что он заинтересован, ему не все равно. И от этого становилось еще страшнее.

— Я собиралась уезжать. Уже вызвала такси. И ждала машину. В дверь позвонили. Я никого не ждала. Точнее ждала, скорее надеялась… Открыла дверь. Они избили меня. Не они, а он. Я не сопротивлялась… Я не кричала… Я знала его, я знала их обоих. У них была причина так поступить. И мне не было страшно. Я хотела… Хотела, чтобы они меня убили… Нет, не они убили конкретно. Я просто хотела умереть. Сама. Потом видимо я отключилась. Глаза открыла в темноте. Из этой темноты они меня вытащили. А потом я летела вниз. Мне казалось, что с огромной высоты. И было больно. Все впивалось в кожу, царапало её. А потом бум. И все. А очнулась я в больнице.

Воцарилась тишина. За открытым окном слышно было, как работают на лесопилке. Сергей потер глаза. Ему много хотелось сказать, но он решил промолчать, сочтя это самым лучшим. Он смотрел на девушку, в легком платье. Она сидела напротив, задрав одно колено выше стола. И смотрела в пустоту. Волосы её были растрёпаны. Но в этом было что-то милое, по-утреннему небрежное. Еще он заметил, что она красива. Хотя синяки еще не совсем сошли. Но видел сквозь них. А еще ему казалось, что он знает её давно-давно. Так давно, что и успел забыть об этом.

Так началась их дружба. Саша жила в деревне. Её сбережений было достаточно, чтобы можно было прожить какой-то промежуток времени. Она помогала бабе Нюре, а та рассказывала о её отце. Они жили в этом крошечном мирке. Не нуждаясь ни в чем. В каждом дворе скотина. Трактора. Жили, не запирая дверей, потому что прятаться не от кого. В этой деревушке даже школы не было. Такой она была малюсенькой. У неё даже не было телефона, интернета. Она не нуждалась в нем. Сергей приезжал к ней часто, по мере своих возможностей. Ей было хорошо с ним, спокойно и не страшно. Он защищал её от самой себя, от памяти, от прошлого. И хотя она продолжала любить одного мужчину, оставаясь ему безнадежно преданной. Но нуждалась в Сергее. Очень нуждалась. Он открывал ей другой незнакомый мир. Она тогда не осознавала, что и её он открывает. Она не замечала, как меняется. Как познает себя. Мужчина учил её водить машину, они гоняли по лесным дорогам на квадроцикле. Он старался вытащить её из этой дыры при малейшей возможности. Не все его сумасшедшие занятия она разделяла. Но эмоции от этого общения забыть она не сможет никогда. Когда мужчина, схватив тебя, прыгает вниз со