Сидя на унитазе в чужой стране за много миль от родного дома, она представляла, что скажет миссис Картрайт, если выяснится, что вдовушка забеременела спустя всего два месяца после смерти мужа. Это будет грандиозный скандал! Да что скандал — катастрофа, по сравнению с которой гибель «Титаника» — детская шалость. Слава богу, что она живет в цивилизованной стране, где не принято забрасывать прелюбодеек камнями, но американская глубинка — это вам не нью-йоркский «Секс в большом городе», где, судя по сериалу, женщины подбирают себе кавалеров под цвет губной помады.

Кристина представила себе косые взгляды прохожих, пересуды за спиной, кривую ухмылку местных казанов и тихо заплакала.

А ведь она так мечтала о ребенке! Что только не делала все десять лет брака с Майклом, чтобы забеременеть, и вот теперь, когда это чудо произошло, ей, скорее всего, придется сделать аборт. Но как после такого святотатства ей смотреть в глаза Алану?

Она бы еще долго предавалась горю, если бы в дверь туалета деликатно не постучали. Голос тети Кьяры немного смущенно произнес:

— Кристи, бомбина, ты в порядке?

Она тихо шмыгнула носом и, постаравшись, чтобы голос звучал естественно, откликнулась:

— Все хорошо, я сейчас выйду. Извините, пожалуйста.

Приоткрыв дверь, она хотела проскочить мимо своей наперсницы, но та схватила ее за руку и потащила к окну, где, развернув к свету, заставила поднять опущенное лицо.

— Мамма миа! Ты плачешь! Кто тебя обидел? Сейчас придут мальчики (это она о тридцативосьмилетнем Луке и тридцатитрехлетнем Джованни!) и отлупят того негодяя, что посмел заставить тебя плакать.

От этих участливых слов Кристина расстроилась еще больше и только замахала руками, показывая, что никто ее не обижал.

— Тогда из-за чего ты плачешь? Скажи тете Кьяре. Может, мы вместе решим твою проблему.

Кристина хотела отрицательно покачать головой, но вместо этого вдруг неожиданно для самой себя выдохнула:

— Тетя Кьяра, я беременна…

От услышанной новости у почтенной дамы буквально отвалилась челюсть, но, к ее чести, она быстро пришла в себя:

— Так что же ты плачешь? Радоваться надо! Это Мадонна тебе послала ребенка в память о муже! Жаль только, что он его так и не увидит! А по тебе совсем не видно! Сколько уже времени? Ты забеременела перед его отъездом?

Похоже, что бедная тетка и помыслить не могла, что ребенок ее «бомбины» может быть от другого мужчины. Значит, Алан ничего не сказал ей о той ночи! Но как ее угораздило влипнуть с одного-единственного раза!

— Тетя Кьяра, мне надо срочно вернуться домой.

— Зачем? Разве у нас тебе плохо?

— Чудесно! Но я только что вспомнила, что врач наказал мне перед отъездом обязательно прийти на прием не позже, чем через два месяца после последнего посещения. А я так зажилась у вас, что совсем про это забыла.

Не могла же Кристина сказать правоверной католичке, что она, не перестав еще оплакивать мужа, полезла в постель к ее племеннику, и что еще хуже — собирается сделать аборт!

Но тетя Кьяра оказалась не столь доверчива, как могло показаться, и, выслушав все наспех сочиненные доводы, покачала головой:

— Что-то, бомбина, у тебя концы с концами не сходятся. Уж не мой ли племянничек приложил здесь руку или что-нибудь еще?

От такого намека Кристина совсем смешалась и залепетала что-то совсем уж глупое.

— Так я и знала, — удовлетворенно кивнула проницательная дама. — Алан. Ишь, пострел! Не ожидала я от него такой прыти. Значит, не успел муж лечь в могилу, а вы уже того…

Только еще от алановской тетки мне нравоучений не хватало! — тоскливо пронеслось в голове Кристины, пытавшейся деликатно, но настойчиво вырвать из цепких рук тети край своей майки, за который та держалась мертвой хваткой.

Но девушка недооценила свою хозяйку, потому что после простительной минутной слабости та быстро пришла в себя и, оправдывая любимого племянника, нашла во всем этом позитивные моменты:

— Главное, не плачь. Тебе в таком состоянии волноваться очень вредно. Он сделал тебе предложение? Он знает о ребенке?

— Тетя Кьяра! — в отчаянии возопила Кристина, снова заливаясь слезами. — Откуда он может о чем-то знать, если я сама определила это пару минут назад! И предложения он мне никакого не делал! Между нами вообще ничего не было, кроме одного раза двухмесячной давности.

— Значит, двухмесячной, — задумчиво проговорила ее наперсница. — То есть ты уехала сразу после…

— Ну да… Да!

— Тогда про какого врача ты мне говоришь, если сама только что узнала?

Кристина поняла, что разведчика из нее не получится. Надо же так бездарно проколоться!

— Ну-у… Я имела в виду своего семейного врача.

— Сдается мне, бомбина, что ты, хоть и собралась к врачу, но не для того, чтобы сохранить беременность, а, скорее, наоборот.

— А если даже и так? — огрызнулась загнанная в угол девушка. — Имею право! Вы бы сами как поступили на моем месте, а?

Старая женщина на миг задумалась, честно пытаясь оценить свои поступки.

— Честно говоря, не знаю… Хотя нет, знаю! Оставила бы, невзирая ни на что. Ребенок — это дар божий. Ты сама говорила, что десять лет мечтала об этом. Теперь счастье само плывет к тебе в руки, а ты собираешься… Даже помыслить страшно, Мадонна миа!

— Да я все понимаю, тетя Кьяра, но вы сами подумайте, что ждет моего сына… или дочь…

— Вот только не говори, что тебя сожгут на площади! И век не тот, и страна не та! Да когда Алан узнает…

— Тетя!!! Алан ничего не должен знать!

— Но ведь это его ребенок. И он имеет такое же право, как ты, решать его судьбу.

— Ничего он не имеет! Я его буду рожать, я его буду воспитывать, а Алан-то здесь причем?

— При том, бомбина, что он достоин того, чтобы ощутить радость отцовства. Алан так любит детей! Да и ты тоже. Вон как возишься с моими внуками! Что Алан тебе плохого сделал, что ты совсем о нем не думаешь? Он тебя чем-то обидел?

— Нет.

— У него есть другая женщина?

— Нет.

— Ты его совсем не любишь?

Хороший вопрос! Кристина чуть не сказала «Нет!», но вовремя осеклась и задумалась. Тетя Кьяра, солнечная душа Италии, как же ты умеешь задавать трудные вопросы! Она попыталась представить себе лицо спящего Алана, его чувственные губы и ямочку на подбородке, а когда это удалось, почувствовала, как в душе разлилась теплая волна.

— Понимаешь, Кьяра, — она впервые назвала ее без приставки «тетя», словно задушевную подругу, — я не хочу, чтобы в меня с моим сыном в родном городке тыкали пальцем. Конечно, у нас много женщин, которые в одиночку воспитывают детей, потому что развелись с мужем или решились на этот шаг из страха остаться одинокими в старости. Но у меня совсем другая ситуация. Вдова, залетевшая от друга мужа через два месяца после похорон! Мы с моим ребенком станем изгоями. Да и Алану тоже придется несладко. Нет! Мое решение окончательное и пересмотру не подлежит.