бы знала, что он там», — сказала теперь Стефани. «Я имею в виду, что этот парень очень сексуальный и заводной, и я бы оделась для него, если бы знала, что он будет на моем крыльце. Но я бы наверняка выбрала что-нибудь сексуальное, а не этот нелепый наряд».

Брови Торна полезли еще выше на лоб. Супергорячий и заводной? Его сердце немного подпрыгнуло в груди, как и его член в штанах. Проклятие! Чувство было взаимным. Но он не мог придумать ничего более сексуального, чем ее крохотные трусики и укороченная футболка, которая так любовно обнимала ее маленькую грудь.

— А, ну, — продолжила Стефани. «Мне нужно просто сделать глубокий вдох и остыть. Я даже не уверена, заинтересован ли он во мне. Я имею в виду, что раньше он сдвинул крылья, чтобы показать мне свой зад, но…. что это вообще значило? Это потому что ему интересно? Или просто чтобы. . ну, я не знаю, — признала она разочарованно, а затем пробормотала, — мне нужно прочитать книгу о человеческих привычках спаривания или что-то в этом роде. Я настолько далеко от темы, что просто жалкая. Я, наверное, единственная двадцатисемилетняя девственница на планете».

Торн напрягся при этих словах, более чем удивленный ими. Он не думал, что такая красивая и энергичная женщина, как Стефани, может быть неопытной в этой области. Но теперь, когда он услышал эти слова, он понял, что стоило этого ожидать. Она жила посреди сельской местности и избегала людей, чтобы их мысли не переполняли ее разум, так что она не ходила по барам или делала что-то еще, что нормальные люди делали, чтобы познакомиться с представителями противоположного пола.

Кроме того, из того немногого, что она ему рассказала, казалось, что она была под защитой и опекой Элви, Виктора и других, которые взяли ее под свое крыло после обращения, и она сказала, что это произошло, в четырнадцать. Возможно, ее даже не целовали до того, как ее жизнь перевернулась с ног на голову, и уж точно не целовали с тех пор. Вероятно. Не было никакой возможности узнать наверняка.

— Меня даже не целовали как следует, Феликс. Насколько это унизительно?»

Ладно, подумал Торн, поворачиваясь и направляясь обратно на кухню с кофе для Стефани, есть способ узнать, и теперь он это сделал. Ему определенно нужно было сделать шаг назад и придерживаться дружбы с ней. Он не собирался лишить женщину девственности, а затем исчезнуть из ее жизни, будь то смерть или полет на самолете обратно в Венесуэлу. Кроме того, если она была девственницей и жила здесь, в глуши, она, вероятно, не принимала противозачаточные средства. Что, если она забеременеет? Боже мой, это вообще возможно? Это будет мальчик с перьями или девочка с клыками? Или…. она была бессмертной, наверняка нано…

Ну, честно говоря, он не знал, что сделают нано. Искоренят ли они нечеловеческую ДНК и заменят ее человеческой? Могут ли нано заменить ДНК? Он не думал, что они, оставят нечеловеческую ДНК, поэтому предположил, что они просто уничтожат плод.

Как ни странно, эта мысль беспокоила его. На минуту, пока он обдумывал то, что она забеременеет, маленькая тихая часть внутри него, казалось, раскрылась. Он был очарован идеей иметь ребенка со Стефани — красивую маленькую девочку, как она, или крепкого маленького мальчика, как он. Но он был почти уверен, что это невозможно, поэтому яростно растоптал эту разворачивающуюся часть себя, когда свернул на кухню и направился к острову.

Глава 7

Стефани собрала волосы в хвост, завязала их резинкой и повернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало над комодом. Ее нос тут же сморщился от недовольства. Она решила одеться скромнее, чтобы Торн не подумал, что она пыталась соблазнить его своей одеждой или ее отсутствием, когда сегодня утром вышла на улицу.

Но, возможно, она немного переборщила, призналась себе Стефани, когда ее взгляд скользнул по толстовке и джоггерам, которые были на ней. Они были как минимум в три раза больше ее самой. Они принадлежали Декеру, оставленные на Рождество. Он и Дэни провели здесь неделю праздников. Они спали в доме Дрины и Харпера все это время, чтобы дать ей отдохнуть от необходимости слышать их мысли, по крайней мере, во время сна, но большую часть оставшейся недели они провели с ней — украшая елку, готовили, играли в настольные игры и собирали пазлы, когда погода не позволяла и им приходилось оставаться в помещении, или катались на беговых лыжах, катались на снегоходах и просто гуляли по территории в ясные дни.

Катание на снегоходах было причиной того, что джоггеры Декера все еще были здесь. Однажды он решил совершить небольшую прогулку по озеру. Только озеро не полностью замерзло. Стефани сказала бы ему об этом, если бы у нее был шанс, но Декер узнал об этом на собственном горьком опыте.

Стефани остановила свой снегоход на берегу озера и пыталась предупредить его. Он не слышал из-за двигателя собственного снегохода. Дэни остановилась рядом с ней и как раз спросила, почему она остановилась, когда машина Декера провалилась под тонкий лед.

В то время как Дэни кричала от ужаса и смятения и бросилась к воде, Стефани только скривилась и ждала, когда Декер выйдет из воды. В конце концов, они были бессмертны, но она не винила Дэни за то, что она забыла об этом и сходила с ума в тот момент.

Когда это случилось, они были на ее конце озера, поэтому она отвела Декера к себе домой, а Дэни пошла к Дрине и Харпеу, чтобы принести ему сухую одежду. Одежда, в которой он был, все еще была в сушилке, когда пара вернулась в другой дом, чтобы поспать, и на следующий день они уехали.

Стефани несколько месяцев держала их аккуратно сложенными на комоде, намереваясь вернуть ему в следующий раз, когда они приедут. Но увидев их сегодня, она их надела. Теперь она переосмыслила это. Хотя она выбрала их как наименее сексуальную вещь, которая у нее была, они были более чем несексуальны и выглядели просто нелепо.

Поморщившись, Стефани быстро стянула одежду Декера, бросила ее в корзину для белья рядом с комодом, а затем схватила то, что обычно носила, пару белых шорт и одну из своих просторных футболок, простую, без слов., просто белую. Она быстро надела ее, даже не посмотрела на себя в зеркало после этого, а просто схватила корзину с булочками и решительно направилась из своей комнаты, боясь,