— Признаюсь, — наконец заговорила королева. — Теперь я понимаю, чем ты озадачен и для чего. Но все же не понять тебя мне никогда.

Антина помедлила и вскоре заявила:

— Я хочу остаться в Творсе навсегда. Обратного пути нет, ты же понимаешь.

— Конечно, понимаю. Наш дом всегда будет нашим, я распоряжусь поселить тебя в западной части дворца. И… — Император отвел взгляд в сторону моря. — Я хочу спросить тебя. Будешь ли ты советником императора, Антина? Мне нужна помощь верного человека, сестра. Лучше тебя мне никого не найти. Ты согласишься?

Королева кивнула.

— Мне нечего терять. Я согласна.

— Благодарю тебя. Прости, я сразу не узнал. Второй ребенок в Творсе? Он здоров?

— На корабле. Спасибо.

— Хорошо. Он будет нужен, ты же понимаешь?

— Конечно. И еще кое-что, Драго. Со мной также приехал человек, который наверняка будет тебе интересен. Могу я попросить аудиенции для нас троих?

— Если ты за него просишь…

Император не успел договорить, как она остановила брата, положив свою ладонь на его плечо.

— Да.

— Тогда за ужином и познакомишь с гостем. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебе и твоему ребенку предоставили все необходимое. Отдохни, сестра. Ведь более подходящего случая может и не случиться…

***

Открытый балкон освещал десяток факелов, зажжённых заблаговременно, чтобы не упустить момент, когда солнце совсем скроется за Солнечным Морем. Растения извивались вокруг каждой колонны, подпирающей поручень ограды, и заползали на самый верх, продолжая ложиться на деревянную узорчатую крышу. Где-то внизу шумели горожане, вспыхивали и потухали языки пламени, отстукивали копытами лошади, и, в общем-то, все было именно так, как в любом другом густонаселённом городе с наступлением темноты — жители старались все успеть, и именно поэтому столпотворение никак не рассасывалось.

Никто из горожан даже не пытался заглянуть высоко наверх — туда, на императорский балкон, на котором творсийский владыка в любую погоду предпочитал ужинать, наслаждаясь алым закатом солнца. Размазанные по горизонту краски уже вроде и не солнца вовсе всегда завораживали Драго Уйлетана и помогали размышлять долгими одинокими вечерами.

Королева Дордонии — одна из наследников творсийского трона — без аппетита время от времени отрезала по маленькому кусочку распаренной телятины и вкладывала себе в рот, стараясь не ради себя, а ради ребенка Рогара Вековечного, который был жаден до материнского молока всякий раз, когда она брала его на руки.

— Ваше Величество… — Из-за дверей показался слуга в расшитой тунике и с салфеткой на руке. — Гость, которого вы просили позвать, подоспел. Изволите пригласить его к столу?

Драго Уйлетан очень манерно отложил столовые приборы, поднял салфетку с колен и произнес:

— Конечно, Туин. Не заставляй гостя ждать.

В комнату неуклюже завалился седой мужчина, внимательно озираясь по сторонам, словно все вокруг интересовало его больше, чем сам император и его сестра.

— Ваше Величество. Это Ронар Инстад. Иллюзионист с земель Дордонии. Господин Инстад, перед вами император Творса и последний наследник Генора Завоевателя.

— Мое почтение, Ваше Величество. — Ронар преклонил голову и, не дожидаясь ответа, уселся на место, приготовленное, скорее всего, для него. — Позвольте, я приступлю к трапезе. Сколько дней нас несло по волнам Солнечного Моря? За это время любую рыбу расхочешь пробовать раз и навсегда, поэтому хорошо, что есть телятина. Наконец-то толковая еда!

Иллюзионист отрезал жирный кусок от тушки теленка и принялся жадно уплетать мясо. Маленькие капли жира разлетались в стороны от чрезмерного желания иллюзиониста наесться, соус оставался на щеках и бороде, хотя потом очень быстро вытирался, и все это заедалось большими ломтями печеного хлеба и обильно запивалось вином. Император все это время переглядывался с королевой, на что в ответ она кивала в знак того, что ничего странного не происходит и такое поведение вполне обычно для циркача, отдавшего всю свою жизнь цирковой труппе.

— Разговариваете вы вполне цивилизованно, нежели себя ведете, господин Инстад, — заметил император, когда пыл циркача поутих, а трапеза обрела неспешность.

— Простите, Ваше Величество. Я, как и вы, привык являть наружу свои истинные эмоции, только у вас они выражаются в словах, а у меня в действиях. Уверен, вы как никто другой меня понимаете, — ответил иллюзионист и откинулся на спинку стула, раскачивая вино в своем бокале.

Император еле заметно улыбнулся, оценив прямолинейность собеседника.

— В таком случае давайте перейдем к делу, господин Инстад. Моя сестра абсолютно ничего не рассказала мне о вас. Вследствие чего я буду рад услышать историю вашей жизни из первых уст, так сказать.

— Что? Ваше Величество. Я думал, что за время нашего путешествия сижу у вас так глубоко, что вы первым делом сдадите меня с потрохами, лишь бы поскорее отделаться, — Ронар Инстад засмеялся, не давая возможности остальным разделить с собой эмоции от собственной шутки. — Познакомились мы с Ее Величеством вот примерно при таких же обстоятельствах, во время того, как я ведал ей историю, которую собираюсь поведать вам. Однако предлагаю уладить все финансовые вопросы, император, прежде чем я начну рассказ.

— Не отвлекайтесь на детали, господин Инстад. Финансовые вопросы я решу сама. А вы просто расскажите, что рассказали мне.

— Нет, вы не поняли. То, что я поведал вам, Ваше Величество, лишь крохотная часть истины. Все самое интересное ждет вас сегодня во время этого великолепного вечера. Глядите, какой закат! Небывалой красоты! Послушайте, правду говорят, что многие остаются в Творсе ради него? Или это очередные слухи, обреченные быть правдой в глазах наивных дордонийцев?

Пространство над морским горизонтом полыхало красным заревом. Яркие краски переползали на тревожные волны, мчащиеся к берегам Палатонеса, и, сливаясь с беспросветной синью воды, светились совершенно невообразимыми оттенками. Искушенные творсийцы, наблюдавшие подобные закаты тысячи раз, даже не повернули головы в сторону моря.

— Скорее правда, — отрезала Антина. — Не томите, Ронар. К делу.

Иллюзионист взял со стола что-то, что смачно захрустело у него во рту, как только он принялся это жевать. Затем старый циркач осушил свой бокал, подвинул его ближе к кувшину и начал рассказ:

— Не так давно я узнал, что вы, дорогой император, очень заинтересованы в молодом человеке, что известен по всей Дордонии под именем Сарвилл Кхолд. Обычно я держусь подальше от всех этих историй, но в этот раз мое любопытство не позволило мне пройти мимо. И не одно только любопытство, честно сказать. Однажды мальчик спас мне жизнь… Сейчас я все расскажу, только все же…

— Будет тебе золото, даю слово императора, циркач. Только не испытывай мое терпение. Мне импонирует твоя искренность, но даже у безумия есть предел. — Император положил руку на край стола, сверкнув драгоценными камнями с каждого пальца.