Решительно поднявшись, Мария направилась в коридор, сняла с вешалки дубленку, сунула ноги в сапоги и, надев на плечо сумку, быстро вышла из квартиры, стараясь не думать о том, что на улице промозгло и холодно.

Осторожный черный и влажный нос медленно высунулся из подвала, нюхая острый, колкий воздух. Медленно и нерешительно на белый мягкий ковер снега вылез маленький пушистый комок, за ним выкатились еще два, а потом неторопливо и грациозно появилась она – кошка. Оглядывая своих несмышленых детей, радостно тычущихся носом в снег, огляделась по сторонам. Опасности не было. Она чуяла ее за версту, но сейчас все спокойно. Скоро должна подойти одна весьма почтенная особа, которая кормила их рыбой. Пора показать ей, что в семье пополнение, может быть, человек догадается, что не мешало бы увеличить ежедневную порцию. Зима отнимает много энергии. Дети еще пьют материнское молоко и спят, прижавшись к теплому маминому животу, а ей надо восстанавливать силы. К тому же одних оставлять малышей опасно. Она помнила, как когда-то, уйдя на поиски пищи, оставила тех, других детей в теплом подвале, а вернувшись, нашла маленькое окошко зарешеченным, заваренным стальными полосами, так что пролезть обратно уже не представлялось возможным. Мечась в поисках более-менее большой дыры или хоть какого-то выхода, вернее, входа, она звала их к себе, но малыши были слишком малы и только безутешно пищали, забраться наверх к окошку они не могли. Все дни, пока они умирали там, в одиночестве, она просидела под этой жестокой решеткой и умоляюще смотрела на прохожих, но их ноги проходили мимо, никому не было дела до ее материнского горя. Только тогда, когда она почувствовала, что малейшее проявление жизни ушло из подвала, что дети покинули этот мир, ушла не оглядываясь. С тех пор минуло много времени, и она старалась не вспоминать о той истории, просто всегда была осторожной и не уходила никуда без детей. Теперь три ее малыша знакомились с таким забавным понятием, как снег, и она снисходительно смотрела на их детские игры, ожидая с нетерпением еды.

Но вот и она, кормилица. Доброе и немного усталое лицо, пальто, пахнущее домашним уютом, рыбой и докторской колбасой, старенькие ботики, о которые так приятно тереться боком…

– Умница моя, детишек вывела погулять на Рождество? Ты моя хорошая, – раздался знакомый голос. – Ах, какие прелестные котята.

Женщина умильно разглядывала малышей.

– Что там такое, Васильна? – спросил кто-то сзади.

– Погляди, Мария, какая прелесть! – обернувшись и узнав соседку, позвала женщина.

– Да, симпатичные. Они все хорошенькие, когда маленькие. Я в магазин. Вам чего-нибудь купить?

– Да ты вон лучше им купи или вот возьми себе подарочек на Рождество! Это же тоже живая душа, и тебе веселее будет.

– Ой, Васильна, не уговаривай. Мне дома еще такого блохастого не хватало. Всю квартиру загадит, они же дворовые, неприученные.

– А ты и приучишь. Кошки вообще смышленые.

– Нет-нет. Благодарствуй. Я уж как-нибудь так.

– Ну как знаешь. Я бы взяла одного, но куда я всех-то дену?

– С Рождеством, Екатерина Васильна!

– И тебя также, Машенька!

Мария направилась в магазин. Поскальзываясь на раскатанной пацанами дорожке, думала о том, какая же хорошая женщина Екатерина Васильевна, добросердечная, милая. Вот, не лень же ей ходить кошек кормить. В магазине глаза сами стали отыскивать рыбу и кошачью еду – праздник все-таки. Что ж я, совсем бездушная? Куплю пару пакетиков с едой. Пусть их…

Брать животных в дом Мария зареклась три года назад, когда подобрала на улице маленького котенка, еще полуслепого, неловко стоящего на лапках, слепо тыкавшегося в картонные стенки коробки. Почему-то он очутился там один. Тщедушное тельце кишело паразитами, и оказалось так больно смотреть на это маленькое умирающее существо. Она сжалилась и забрала его домой, назвав Лаки – счастливчик. Муж тогда в насмешку обозвал ее «мать Тереза», а она, благо была в отпуске, взялась выхаживать кроху. Вымыла его с дегтярным мылом, вытерла насухо, чтобы не простудился, и осторожно подсушила феном. Потом выкармливала из пипетки, массировала животик, гладила, нашептывая ласковые слова. Он прожил у нее три дня. В последний день уже было видно, что малышу плохо. Он закатывал глазки и постоянно жалобно ее звал, попискивая все слабее и слабее. Мария держала его на руках, в отчаянии не зная, что предпринять. В ветлечебнице, куда она позвонила, сразу сказали, что такому малышу помочь не смогут. Шутка ли, ему и от роду было дней пять, не больше. Вот она и сидела, держа его на коленях и поглаживая по маленькой головке и дрожащему тельцу. Ночью он умер. Наутро Мария похоронила его в лесу и потом еще двое суток рыдала, коря себя за то, что не сумела спасти. Выйдя же на улицу, в изумлении наткнулась взглядом на машину, стоявшую у соседнего подъезда, с необычным номером LUCKY.Что это было? Знак? Но какой? Мария не знала, но от сердца немного отлегло, словно это он давал ей понять, что не сердится, наоборот, благодарен за то, что пусть на три дня, но она продлила ему жизнь, что он умер не в одиночестве…

Мария медленно возвращалась домой, бережно неся себя по скользкой тропинке. На подходе к дому увидела уже целую делегацию, состоявшую из Васильны и соседки с первого этажа Карповны с малолетней внучкой Верочкой.

– Ну что, Мария, давай, подходи. Мы на Рождество решили доброе дело сделать. Давай-ка усыновим детенышей. Выбирай. Мы с Карповной тоже возьмем. Это божье дело. Морозы грядут, завтра до минус тридцати обещают. Подохнут же…

Мария открыла рот, посмотрела на умоляющие глаза маленькой Верочки и вдруг, повинуясь бесшабашному импульсу, кивнула:

– Возьму. Этого. – Подхватила подкатившийся к ней серый комочек и тут же спрятала за пазуху – отогреть. Тот затих, немного пошебуршился под шарфом и довольно заурчал.

Кошка настороженно взглянула на людей и вопросительно мяукнула. Васильна нагнулась к ней и сказала:

– Не беспокойся, твои детки будут счастливы и в тепле. Их никто не обидит.

Подхватив оставшихся котят, Карповна с Верочкой, Васильна и Мария направились к дому. Кошка осталась сидеть на снегу одна, перед пластмассовой тарелкой с уже подледеневшей рыбой. Ей было одиноко и неуютно, она не понимала, зачем забрали ее детей. В ночном небе зажглась яркая Рождественская звезда, словно напоминая о празднике, чудесах и сказке. В окнах домов ярко и торжественно светились разноцветными огоньками наряженные елки, тени людей мелькали в туманной дымке занавесок. Верочка уже спала, радостно улыбаясь во сне своему новому маленькому другу, сопящему в кукольном домике на мягкой подстилке. Васильна тоже устроила своего нового постояльца с комфортом и теперь, довольная, пила на кухне чай с сушками, макая их в горячую жидкость. Мария… Мария сидела и смотрела на полосатого серого котенка, размышляя о том, как же его назвать, ведь это все равно что дать новую жизнь. Она просто боялась. А потом как-то вдруг сразу пришло в голову, что можно дать ему имя Зимбабве. Пусть будет Зимой. Или нет, Зямой. Кто его знает, мальчик он или девочка, но даже если и мальчик, Зяма вполне подходит. И вовсе это слово не тягучее, не ехидное, а наоборот, теплое, немного смешное и какое-то детское.