По вымощенной камнем дорожке Джулия прошла на задний дворик, заросший кустами и растрепанной травой.

Владения Пейджа явно нуждались в садовнике, однако, судя по обилию каменной кладки, можно было сказать наверняка: когда-то этот холм слыл местной достопримечательностью. Она заметила поросшие мхом ступени, ведущие куда-то вниз, в туман, и низкие каменные стены, внутри которых на разных уровнях располагались цветочные клумбы. Увлекаемая шумом прибоя, Джулия двинулась вниз по ступеням, мимо зарослей тимьяна и котовника. Должно быть, море теперь совсем рядом, еще мгновение — и она увидит пляж.

Сделав очередной шаг, Джулия угодила ногой в пустоту.

Она изумленно вскрикнула и отпрянула, приземлившись пятой точкой на ступени. Некоторое время Джулия просто сидела и сквозь колышащуюся занавесь тумана смотрела на камни, которые лежали внизу метрах в шестидесяти. Только теперь Джулия заметила, что почва по обе стороны от нее размыта, а оголенные корни какого-то дерева с трудом хватаются за край потрескавшейся скалы. Глядя на море, она подумала: «Если бы упала, наверняка осталась бы жива, а вот в студеной воде долго не протянула бы».

Еле держась на ногах, Джулия принялась карабкаться назад, к дому, всю дорогу ее обуревал страх, что скала внезапно обрушится, унося ее с собой. Почти достигнув вершины, она увидела, что хозяин уже поджидает ее.

Его плечи были опущены, узловатая рука сжимала трость. Когда Джулия говорила с ним по телефону, она догадалась, что Генри Пейдж — человек преклонных лет. Теперь ее догадка подтвердилась. Пейдж выглядел дряхлым стариком — его волосы казались белыми, словно туман, а глаза щурились за очками в металлической оправе.

— На этой лестнице опасно, — сообщил он. — Каждый год кто-нибудь обязательно падает со скалы. Почва тут зыбкая.

— Я так и поняла, — доложила Джулия, тяжело дыша после молниеносного подъема по ступеням.

— Я Генри Пейдж. А вы мисс Хэмилл, я полагаю.

— Надеюсь, вы не против того, что я решила тут осмотреться. Раз уж вас не было дома.

— Я все время был дома.

— Но дверь никто не отпер.

— Думаете, я в состоянии мчаться вниз по лестнице? Мне восемьдесят девять лет. В следующий раз попробуйте чуточку потерпеть. — Повернувшись, он прошел по каменной террасе к застекленным створчатым дверям. -

Заходите. Я уже поставил охлаждаться бутылку чудесного белого совиньона. Хотя сегодняшняя прохлада требует скорее красного вина, чем белого.

Джулия вошла в дом следом за ним. Оказавшись по ту сторону застекленных дверей, она подумала: «Этот дом такой же старый, как и его хозяин». Внутри пахло пылью и старыми коврами.

И книгами. В этой комнате с окнами на море до самого потолка громоздились полки, забитые тысячами старых книг. Одну из стен почти полностью занимал внушительных размеров камин. Помещение было огромным, но из окна с моря ломился туман, и из-за этого комната казалась темной и неуютной. Десяток коробок, сваленных кучу в центре гостиной возле массивного дубового стола, вряд ли добавлял комнате привлекательности.

— Вот несколько коробок Хильды, — сказал Пейдж.

— Несколько?

— В погребе стоят еще десятка два, и к ним я пока не притрагивался. Должно быть, вы поможете поднять их наверх, поскольку из-за этой палки мне самому не справиться. Я бы попросил внучатого племянника, но он всегда так занят. «А я нет, что ли?» — подумала Джудия.

Старик протопал к обеденному столу, на обветшалой столешнице которого уже было разложено содержимое одной из коробок.

— Как видите, Хильда была барахольщицей. Никогда ничего не выбрасывала. А если живешь столько, сколько она, то в конце концов хлама накапливается целая куча. Но, как оказалось, этот хлам представляет некий интерес.

Он абсолютно разрознен. Занимающаяся перевозкой фирма, услугами которой я воспользовался, неохотно рассовала все по коробкам. Эти старые газеты датируются годами с тысяча восемьсот сорокового по тысяча девятьсот десятый. Но сложены совершенно беспорядочно. Готов поклясться — здесь найдутся газеты и подревнее, но, чтобы найти их, нужно открыть все коробки. На их просмотр у нас может уйти несколько недель.

Глядя на выпуск «Бостон дэйли эдвергайзер» от 10 января 1840 года, Джулия внезапно отметила, что старик сказал «у нас». Она подняла глаза.

— Прошу прощения, господин Пейдж, но я не планировала оставаться у вас надолго. Не могли бы вы просто показать мне, что вам удалось найти о моем доме.

— Ах да, о доме Хильды. — К ее удивлению, старик, стуча палкой по деревянному полу, двинулся прочь. -

Построен в тысяча восемьсот восьмидесятом, — прокричал он, направляясь в соседнюю комнату. — Для одной из моих прародительниц по имени Маргарет Тейт Пейдж.

Джулия последовала за Генри на кухню, которая выглядела так, будто не обновлялась с пятидесятых годов.

Шкафы были покрыты грязными разводами, плита — забрызгана жиром и еще какой-то жидкостью, похожей на соус для спагетти. Порывшись в холодильнике, Генри вынул оттуда бутылку белого вина.

— Дом передавался по наследству из поколения в поколение. И все мы такие же барахольщики, как Хильда, — признался он, загоняя штопор в пробку. — А посему нам достались эти документальные сокровища. Все эти годы дом принадлежал нашему роду. — Пробка выскочила из бутылки, и Генри поднял глаза на Джулию. — А потом его купили вы.

— Вероятней всего, кости были захоронены в моем саду еще до тысяча восемьсот восьмидесятого года, — заметила она. — Так мне сказала антрополог из университета. Могила была старше дома.

— Может быть, может быть.

Пейдж вынул из шкафа два винных бокала.

— То, что вы обнаружили в этих коробках, вряд ли расскажет нам хоть что-нибудь о костях. «А я попусту теряю здесь время», — мысленно добавила Джулия.

— Откуда вы знаете? Вы даже ни разу не взглянули на бумаги. Наполнив бокалы, Генри протянул один из них

Джулии.

— Разве выпивать еще не слишком рано? — удивилась она.

— Рано? — Пейдж фыркнул. — Мне восемьдесят девять лет, у меня в погребе хранится четыреста бутылок отличного вина, и я собираюсь допить все до последней капли.

Джулия взяла у него бокал.

— Так о чем мы там говорили? — спросил Пейдж.

— Что могила той женщины старше, чем дом.

— А! — Прихватив бокал, он, шаркая, направился обратно в библиотеку. — Очень даже может быть.

— Так что, похоже, содержимое коробок вряд ли поможет мне узнать, кто она.

Порывшись в бумагах, которые устилали обеденный стол, Пейдж вынул какой-то листок и положил его перед

Джулией.

— Вот, госпожа Хэмилл. Разгадка здесь. Она взглянула на рукописное письмо с датой — двадцатое марта 1888 года. «Дражайшая Маргарет!