История умалчивает о том, сколько денег потратил Серега Младой для того, чтобы воплотить в жизнь план, задуманный Омским Саней.

Во–первых, через пару дней после воровской сходки Сему–Поинта вывели в коридор. Вывели не просто так, а именно в тот момент, когда мимо проводили какого‑то сидельца. Они должны были визуально познакомиться друг с другом. Предупрежденный заранее, Сема–Поинт, впрочем, как и тот, которого вели мимо, быстро и очень внимательно изучили друг друга.

Не без удивления Сема–Поинт обратил внимание на то, что парень, с которым его сейчас знакомили с подачи Сани Омского, оказался не только одного с ним возраста, но даже внешне они чем‑то были похожи друг на друга. Почему‑то Сема–Поинт вспомнил как среагировал Саня Омский, впервые взглянув на него, и догадался: это сходство поразило и его самого.

А еще ему подумалось, если до встречи с этим незнакомцем, так сильно похожим на него, он скептически отнесся к плану Сани Омского и мало в него поверил, то сейчас пришло твердое убеждение, что все может получиться.

Именно поэтому Сема–Поинт, взглянув на незнакомца, и принял решение всерьез придерживаться плана, придуманного Саней Омским.

Чуть заметно поприветствовав глазами один другого, они разошлись восвояси, чтобы встретиться снова уже на этапе. Тем не менее ни тот ни другой не знали, что жизнь внесла свои коррективы, и они, из‑за внезапно полученной информации Саней Омским, обязаны были встретиться еще раз до отправки на этап, но эта встреча не состоялась из‑за халатности дежурного прапорщика.

Как говорится, в его Судьбу вновь вмешался человеческий фактор.

Эта встреча должна была стать вторым этапом по воплощению в жизнь плана Сани Омского. Он заключался в том, что Сему–Поинта, за несколько дней до отправки на этап, перевели в другую камеру. Во время этого перевода его новый визуальный знакомец и должен был сообщить Семе–Поинту внеочередную информацию, полученную от Сани Омского.

Однако дежурный прапорщик, который и должен был осуществить перевод Семы–Поинта, совсем чуть–чуть замешкался по дороге к нему. Не смог пройти мимо дородной моложавой женщины дежурной медсестры из тюремной санчасти. Он давно имел на нее виды и использовал любую возможность, чтобы пофлиртовать со своенравной девушкой.

Это никак незапланированное отвлечение и не позволило встретиться Семе–Поинту и его задуманного двойника еще раз до отправки на этап, чтобы получить от него нужную информацию.

Второй вертухай, который переводил виртуального знакомца на место Семы–Поинта, так и не дождавшись их встречи, решил уйти и сунул незнакомца в ту самую камеру, где ранее находился Сема–Поинт, и какие последствия этой небрежности ожидали обоих участников плана Сани Омского, еще предстояло осознать, причем в самом ближайшем будущем.

Эта странная рокировка казалась странной только для непосвященных в план людей. И нужна она была для того, чтобы ненадолго смешать все карты Кемеровского Винта. Получив информацию по тюремной почте, он наверняка станет разбираться, кто из прибывших на зону зэков с нового этапа и является Семой–Пойнтом. А это будет не так просто, тем более когда с этапом придут из одной тюрьмы несколько зэков, и, естественно, пройдет какое‑то время, которого обычно так не хватает при импровизированном плане.

Спокойно миновали на пересылке еще четыре ничем ни примечательных дня. В эти дни Сема- Поинт старался как можно более точно исполнять несвойственную ему роль. В новой камере он никак не проявлял своей активности, старался жить тихо, неприметно: ни с кем не разговаривать, и не общаться. Он как бы ушел в себя и жил в своем мире воспоминаний.

Это оказалось не таким уж и трудным времяпровождением: камера, куда его перевели, незадолго до этого была расформирована и вновь скомпонована, но уже новыми сидельцами. И они, надерганные из разных камер, пока еще не успели сорганизоваться, сплотиться в мини–коллективы, а потому сидели спокойно, без каких‑либо эксцессов, если не считать попытку одного молодого строптивого парня, попытавшего навязать свое понимание отбывания в пересыльной камере остальным сидельцам.

Однако там, к счастью, нашлись опытные бывалые люди, которые быстро утихомирили активность этого юного «пионера», который моментально осознал, что идти против коллектива себе дороже и не безопасно для собственного здоровья. Все равно, что писать против ветра. А еще нужно заметить, что в пересыльной тюрьме, когда в камерах большая текучка: одни осужденные приходят в ожидании этапа, других отправляют на этап, затеряться очень легко.

В отличие от Семы–Поинта, у его как бы «двойника» была совсем другая задача. Он прошел на шконку с ширмой–простыней, за которой и находился Сема–Поинт, молча, со склоненной головой. Все эти четыре дня он почти не выходил из‑за ширмы, отказывался от ежедневных часовых прогулок. И лишь иногда, когда появлялось желание навестить туалет, выходил из‑за простыней, справлял естественные нужды и снова возвращался на свое место. Сокамерники, привыкшие к нелюдимости Семы–Поинта, не заметили подмены и старались не замечать его новой странности, и лишь однажды Мишка Косой попытался заговорить с ним, чтобы попросить у него совета, но «двойник» недовольно пробурчал что‑то нечленораздельное, и Мишка Косой сразу ретировался, чтобы не навлечь на себя недовольство Семы–Поинта.

Сам Сема–Поинт провел эти дни в мыслях о своей несчастной любимой, трагически оборвавшей свою жизнь. Нет, это не значит, что он только сейчас вспомнил о ней: он ни на минуту не забывал свою счастливую и одновременно несчастную любовь. Однако психика человека буквально с самого раннего младенчества, как бы с молоком матери, устроена так, что самые страшные стрессовые ситуации загоняются в очень дальние уголки памяти, чтобы хотя бы в первое время успокоиться, не сломаться, и не сойти с ума.

Наверно, именно сейчас, когда мозг Семы- Поинта был относительно свободен от повседневного напряжения: в местах лишения свободы расслабляться нельзя. Каждую минуту, каждый миг он должен быть готов к отпору, к провокации. Любой, даже самый мирный разговор, на постороннюю, не личную, тему, когда может быть затронута честь, повернется так, что и сам будешь не рад. Или сама тема может просто не понравиться, или то, что к пристрастию собеседника относятся индифферентно, короче говоря, любое слово, неожиданно может повернуться собеседником так, что хоть сразу в лоб бей или тебе в лицо кулак прилетит, а то и заточка в бок.

Какие воспоминания приходят на ум человеку из собственного прошлого? Конечно же, те, о которых приятно вспоминать!

Вот и Сема–Поинт вспоминал самые счастливые моменты с момента их первого знакомства.

Вот они, радостные и счастливые, плещутся в теплых водах могучей сибирской реки, когда его рука, случайно или нет, прикоснулась ее прохладной кожи.

Вот первое вроде бы дружеское объятие, во время которого так сильно забились их сердца, а тела одновременно вздрогнули, и они застыли, не представляя, что делать. Да и дышали‑то в этот момент через раз.