Я отключился, не прощаясь, и машинально подошёл к Млею.

— Нравится? — У него на голове была диадема, а нашее — два ожерелья.

Его глаза блестели неестественным блеском

— Нравится, — сказал я без всякого выражения. —Ты хочешь купить это Наталье Петровне?

— С ума сошёл?! — возмутился Млей. — Себе! АНаталье Петровне я ещё ничего не смотрел.

Я уныло кивнул, думая про акции и надеясь, что Вова ошибся.

Млей подошёл ко мне поближе и зло прошептал, чтобы неслышали продавцы. Но они всё равно не слышали.

— Если тебе скучно, необязательно стоять здесь с такойпостной миной! Можешь оставить меня и приехать через час. — Онотвернулся. — Или через два, — добавил Млей через плечо.

Мне не хотелось оставлять Млея в магазине. Он почему-токазался здесь таким счастливым, что мне было приятно находиться рядом.

Но я уехал. Я влетел в свой номер, схватил три, потомвернулся и взял ещё десяток акций и подъехал к первому попавшемуся банку наРублёвке.

Меня долго утешали сострадательные девушки-сотрудницы.

Они советовали мне написать заявление в милицию, и можетбыть, аферистов найдут.

Хотя вряд ли. Они поили меня кофе и коньяком.

— Совсем лицо потерял, — сказали они, когда явышел.

— Даже не то что позеленел, а какой-то фиолетовый стал!

— Станешь тут фиолетовым, если он в них всё допоследней копейки вложил!

Я вернулся в гостиницу.

Больше всего меня пугала не мысль о том, что мы остались безденег. Нет. Я с ужасом представлял, как скажу об этом Млею. Как он будетиздеваться надо мной и как расстроится, если не купит эту диадему и те дваожерелья. И что там он ещё выберет за эти два часа.

Но сначала я должен избежать позора. Я зашел в номер Млея,высыпал из мешка в камин все его акции, принёс свои и поджег.

Акции сгорали так же быстро, как мои мечты о лёгкой наживе.

Я недооценил людей.

В тот самый момент, когда Млей стал недовольно озираться,разыскивая меня глазами, я с радостной улыбкой зашёл в магазин.

— Купим вот это, и это, — улыбнулся мнеМлей, — и ещё вот это. Тебе нравится?

— Очень. А Наталье Петровне?

— А Наталье Петровне вот то небольшое колечко, —отмахнулся Млей. — И ещё вот этот браслет давай мне возьмём?

— Давай, — согласился я.

Млей даже немного взвизгнул. Продавцы стояли и радовались занего.

— Отложите нам это, мы выкупим завтра, — сказал я.

— Почему завтра?! — возмутился Млей. — Намнужно не больше часа!

Он шепнул мне на ухо:

— Продадим акции — и сразу сюда!

— Давай. — Я кивнул — Будем у вас черезчас! — бодро пообещал я продавцам.

В гостинице, обнаружив пропажу, Млей кричал и бил фарфоровыевазы.

— Мы заявим в милицию, — говорил я, — иворов, может быть, найдут!

— Заявим?! — Возмущался Млей. — Спасибо! Яуже заявлял один раз!

Я пытался его успокоить.

— Что делать с моими бриллиантами?! — сокрушалсяМлей.

— Мы купим их тебе в следующий раз, — обещал я.

— Я не хочу в следующий раз! — орал Млей. — Яхочу сейчас! И именно эти! И потом — про какой это следующий раз ты говоришь?!

Я ушёл к себе в номер и начал со всей силы колотить погруше. Постучалась администратор в боксёрских перчатках, и я пустил её.

Когда я вернулся в комнату Млея, он лежал на кровати исмотрел в потолок.

Я поднял с пола журнал с какой-то афро-американской модельюна обложке и положил рядом с Млеем.

— У меня есть деньги, — сказал Млей. — Я жезарабатываю. На них-то я и выкуплю бриллианты.

— Нет, — возразил я. И неожиданно пообещал Млею,что завтра всё, что он выбрал, у него будет. В качестве подарка на Новый год.Млей вскочил на ноги и переспросил:

— Всё-всё, что я выбрал?

— Всё-всё, — кивнул я.

Это было нарушением 5 правила Межпланетного путешественника.Межпланетный путешественник не мог использовать свои знания и навыки всобственных, корыстных целях.

Но у каждого правила есть исключения, которые толькоподтверждают правила.

Глубокой ночью я сидел в машине напротив ювелирного магазинана Тверской.

В конце концов, что такое «корыстные цели»? Это когда что-тоделаешь для себя.

Я же собирался сделать это для другого.

Мне самому эти бриллианты тысячу лет не нужны. А может, ибольше.

К тому же, налаживая контакт, мы должны оказаться нановогодней вечеринке у Натальи Петровны. А без подарка мы на вечеринку пойти неможем.

И вообще, это можно расценить как ответный ударчеловечеству: человечество забрало у нас деньги, а мы у человечества —бриллианты.

«Это в первый и в последний раз, — решил я. —Никогда больше, что бы ни случилось в жизни, я не пойду на грабёж».

Вооружённые охранники ювелирного магазина на Тверскойнеожиданно для себя испытали чувство невесомости и эйфории. Они танцевали ввоздухе, обнимались и целовались. Они любили друг друга и весь мир. Поэтому,увидев в дверях странное фиолетовое существо с небольшим мешком, онимоментально полюбили и его тоже. Они впустили его в магазин, обнимали ицеловали его. Когда оно достало из витрины какие-то украшения, они помоглиуложить их в мешок. Ещё несколько часов после того, как я ушёл, они парили ввоздухе, прикладывая к своим ушам серьги, обнимаясь и целуясь.

Я занёс украшения Млею в комнату и оставил их на столе.

Млея не было.

Карина радовалась ёлке, как маленькая.

Я даже на какой-то момент пожалел, что не прихватил вмагазине подарок и ей тоже. Но сразу отогнал от себя эти мысли. Хотяпредставляю, как красиво все эти серьги и бусы смотрелись бы на ёлке.

Карина мастерила игрушки сама. Она посыпала позолотой шишки,склеивала кораблики из картона, приделывала тесёмку к конфетам, и я развешивалвсё это на колючие ветки.

Я понял, что на ёлку можно вешать любой предмет, если егопредварительно позолотить.

— Не люблю покупать игрушки, — сказала Каринаруками.

— Я тоже всегда делаю их сам, — ответил я.

— А как? — обрадовалась Карина.

— Золочу ненужные вилки и ложки, — нашёлсяя. — И иногда кастрюли.

— Кастрюли?! — засомневалась Карина.