врач.

Где Господь даст облегченье

Всепрощением Своим

И о том споёт священник,

В деле к жизни возвращенья

Врач земской незаменим.

За исход весьма тревожный

Тоже молятся врачи.

Где помочь молитвой сложно,

Может лишь укол подкожный

Чью-то участь облегчить.

Кто с виной пред Сотворившим,

В чём неведомо душа,

Не однажды согрешившим

И грехи не искупившим

От судьбы не убежать!

Санитар вперёд ногами

Вывезет, кто занемог.

На вопрос простой: «Куда мы?»

— «Здесь не спорят с докторами!

В морг, сказал врач — значит, в морг!»

Сын мой! Соблюди приличье,

Над умершим слёзы лей.

Над несчастьем, кабы личным,

Сетуй в горестном обличье,

Не расстраивай людей.

Мёртвому, сомкнувши вежды,

Погребение устрой.

В горе безутешном, прежде

Чем облечь его в одежды,

Лучший выбери покрой.

Быть обязан плач твой горьким,

Слёзы сдерживай едва.

По достоинству, насколько

Уважаем был покойник,

Плакать нужно день иль два.

Даже мёртвому некстати

Осуждение людей.

Грусть-печаль когда накатит

По усопшему, то хватит

Для рыданий пары дней.

От печали, сын, утешься,

Впредь себя не изводи.

Да простит тебя ушедший,

Посылай ты горе к лешим

Все оставшиеся дни.

Смерть бывает от печали,

А с несчастьями печаль

Прибывает чрезвычайно,

Гложет, силы истощает,

Как побеги саранча.

Жизнь печальная для сердца

Тяжела, а нищих взять

Иль отправленных в Освенцим,

Так для них как будто с детства

Уготовлена печать

Скорби… У теплоцентрали

Не любой приют найдёт.

Успокоит всех едва ли

Над вратами Бухенвальда

Надпись: «Каждому своё!».

Не держи в себе печали,

Рано, поздно ли поймёшь:

Нет нужды себя мочалить -

То, что сделано в начале,

Не исправишь, не вернёшь.

Глубоко нырнув в худое,

В нём утонет даже мышь.

Не чурайся прошлой доли,

А не справившись с хандрою,

Ты себе лишь повредишь.

Успокойся по умершим,

На исход их душ всплакнув,

Не останься безутешным

И скачи по жизни грешной

Ты, подобно скакуну.

Как сказал иной бы грешник:

«Что случилось надо мной,

Помни и не будь беспечным.

Завтра в том же роде нечто

Приключится над тобой».

Собирая по крупицам

Мудрость книжную, не вдруг

Получают, кто стремится

На досуге подучиться,

Если есть у них досуг.

Как вдруг сделается мудрым

Кто с заботой обручён?

Тот, кто управляет плугом

И, ведя волов по кругу,

Хвалится своим бичом?

Он работой занят вечно,

И в тени на валунах

На досуге быстротечном

Речь его пойдёт, конечно,

О телицах и волах

Молодых… Бичом играя

На окраине границ,

О волах и о сарае

Будет думать, выбирая

Место для своих телиц;

Где, подобно самодержцу,

Межеванье проводить;

Думать с тяжестью на сердце:

Как ему без порученцев

Всю скотину прокормить?

Так и всякий плотник, зодчий,

Кто проводит ночь, как день,

Лишь строеньем озабочен:

Чтоб смотрел шпиль в небо точно,

Не склонившись набекрень.

Совершенство — это в омут

С головой уйти на дно.

Стиль придать жилому дому,

Оразнообразить форму -

То не каждому дано.

Так ковач у наковальни

От жары в поту весь день

(Не в тиши на сеновале

Забавляется охальник)

И ковать ему не лень.

Не от прихоти с пороком

Здесь рожденье, как везде -

Не с отхоженного срока,

А сквозь чад, огонь и грохот

Получается шедевр.

Чтобы сделать в совершенстве,

Что решил ковач сковать,

Ради высшего блаженства

Красоту познать без женщин,

Он готов ни есть, ни спать.

Лишь на окончанье дела

Кузнеца устремлено

Сердце… И пусть ноет тело,

Совершенству нет предела,

Что понять не всем дано.

Сублимирует сверх нервно,

Что прославит на года,

А не пьёт вино в таверне.

Нет примеров, чтобы евнух

Мог прекрасное создать.

Вот горшечник вертит круг свой

И ногами глину мнёт.

Что ему чужая ругань

Где поносят все друг друга -

Он сосудам жизнь дают.

Даже если чьи-то гости

Могут амфору разбить,

То ему ни до, ни после

Оказавшись на погосте,

Себя не в чем обвинить.

Что тому, кто не от скуки

Жнёт пшеницу, сеет лён,

Чья-то мудрость на досуге?

Кто надеется на руки,

В своём деле умудрён.

Без таких не населятся

Города, не будут жить

В них творцы и тунеядцы,

Кто от скуки мог бы взяться

Сказку дочери сложить.

Не зовут их на собранья,

Где молотят всякий бред

При немыслимой охране.

На судебных заседаньях

Работягам места нет.

Спорить о постановленьях

И указах — не для них.

Нет у них предубеждений

И других особых мнений,

Как у умников иных.

Нет нужды с обидой личной

Мир склонять на все лады.

К простоте они привычны.

Напахавшись, не до притч им

И подобной ерунды.

Но на них весь быт житейский

Держится на трёх китах,

Как когда-то, и не треснет

До тех, пор пока всех вместе

Не покинет Божий страх.

Глава 39 И за это вам воздастся!

Ищет мудрости всех древних,

Не чурается пророчеств

Только тот, кто посвящает

Свою душу размышленью

О Всевышнего законе!

Ну, а те, кто постоянно

Думают про хлеб насущный,

Утруждать себя не будут

Поисками смысла жизни -

Им и без него прекрасно.

Лишь дотошливый напротив,

Жизнь иначе и не мыслит.

Он сказанья именитых

Всех мужей достопочтимых

Собирает, как в копилку.

В оборотах тонких притчей

Докопается, изыщет

Смысл такой замысловатый,

Что и сам создатель притчи

Не сумел бы догадаться.

Проходить служенье будет

Средь вельмож он и являться

К самодержцу то с докладом,

А то просто поделиться

Времени несовершенством.

И когда его активность,

Страсть доискиваться правды

Раздражать всех будет слишком,

Он отправится скитаться

По земле чужих народов.

Доброе и больше злое

Меж людьми он испытает

И, от мира отрешившись,

В свою келью удалится,

Чтоб молиться пред Всевышним.

Сердце он своё направит

К Вседержителю вовеки,

Кто всему первопричина,

О грехах своих расскажет

И раскается пред Сущим.

Если Господу угодно

Для каких-то будет целей

Всепрощение изволить,

Он призрит его молитвы,

Духом разума исполнит

И слова его наполнит

Мудростью для всех понятной,

Доносящей слово Божье.

Многие его прославят,

Наставления запишут.

За труды его и мысли

О нём память сохранится,

Будет жить из рода в роды,

Его именем по смерти

Что угодно назовётся.

Выслушайте и внимайте,

Что для вас сказать имею,