– А на других материи нет, – жестко прервала ее девушка, которая отрекомендовалась альпинистом. – И не будет.

Н-да, по ходу, скоро мужская часть нашего отряда еще сократится, они такого прессинга долго не выдержат.

– Ребята, – окликнул я сильно посмурневших изгоев. – Сюда идите.

Они встрепенулись и поднялись на ноги.

– Когда закончите разговор со Сватом, подойдете ко мне, – официальным тоном заявила Настя и помахала карандашом, который достала из тубуса. – Мне надо будет вас опросить для списка. Сват.

– Чего тебе? – Энергия из нашей малышки сегодня так и била ключом, это было хорошо, и я откликнулся не без удовольствия. Да и вовремя она вступила в разговор, к месту.

– Бумагу для списка давай. – Настя подошла ко мне. – Без нее никак.

– Согласен. – Я достал из портфеля записки застрелившегося генерала и выдал девушке несколько пустых листочков. – Держи.

– Вообще, конечно, писать от руки – это очень сильно, – прошептала мне Настя. – Я карандаш и в руках-то третий раз в жизни держу.

– Ну нет здесь клавиатуры, – совсем уж расстроил ее я. – Что есть, тем и пиши. Но ты умничка, ты справишься.

– Всеобщая перепись населения, – заявила Настя, подняв белые листы вверх. – Кто не занят на пошиве одежды и подсобных работах, подходим ко мне по одному.

– Ну что, мужики. – Я решил не перегибать палку. «Мужики» – хорошее слово, оно должно им напомнить, кто они такие. – Тяжко?

– Очень, – подтвердил один из них, тот, что помоложе. – Да мы понимаем все, но в душу как кошки нагадили. И главное – сами во всем виноваты.

– Это хорошо, что понимаете. Да, вы сильно накосорезили, да, они еще долго будут вам это помнить. Я больше скажу: может, именно эти женщины вас никогда не простят. Но это не значит, что вы – пропащие люди навсегда. Я искренне надеюсь, что наша группа будет расти и все вновь пришедшие будут оценивать вас по вашим текущим делам. Понимаете, о чем я?

– Так все равно же узнают, – уныло заметил молодой. – Расскажут, мир не без добрых людей.

– Возможно, – не стал лакировать правду я. – Но это дела былые, все это понимают. И вот что – давайте знакомиться. Меня вы знаете, я Сват.

– Алексей Ермилов. – Молодой сунул мне свою ладонь.

– Николай. – Тот, что постарше, тоже протянул мне руку. – Фамилия не слишком и важна, чего в ней. Что же до моей профессии – боюсь, толку от меня будет не слишком много, если не сказать: не будет вовсе. Я работал оценщиком ювелирных изделий в крупном столичном ломбарде.

– Ну да, – почесал я затылок. – Вот так сразу в голову мне по этому профилю ничего не приходит. Ну да ладно, это не главное. Главное, чтобы вы точно знали, что еще ничего толком и не начиналось, что основные страсти впереди. А я должен понимать, что могу на вас опереться в тот момент, когда все может стать не слишком хорошо.

– На меня – да, – веско ответил Николай. – Леша?

– Художник-график, – рассеянно отозвался молодой. – Черт, мне бы хоть один лист ватмана и карандаш. Как она стоит, а? Богиня.

Он говорил про девушку-дизайнера, которая и в самом деле выглядела более чем эффектно. Стоя в лучах солнца, которое просвечивало сквозь ее длинные рыжеватые волосы, она грациозно тянулась на носках вверх, поправляя первую сделанную нагрудную повязку, которую натянула на себя неугомонная Галка. Очень красивая девушка, что уж там.

– Ты так откровенно не пялься, – посоветовал ему я. – Имей в виду, что, если они это заметят, тебе конец. Ее, поди, наш общий друг тоже употребил?

Мужики дружно кивнули.

– Ну вот, – продолжил я. – И ты тому – косвенный виновник. Ладно, это все частности, речь не об этом. Вот что, мужики, говорю один раз и больше к этой теме не возвращаюсь. Либо идете с нами и становитесь полноправными членами группы, либо уходите прямо сейчас. И сразу замечу: воевать все равно придется, без этого никак, чем больше группа, тем она привлекательней как добыча. Коли не ощущаете в себе уверенности, лучше идите с богом, поскольку если кто-то из вас подведет меня в бою и я останусь после этого в живых, то жалеть никого не стану, я просто этого человека убью.

– Все по-честному, – признал Николай и отвесил подзатыльник Леше, глаза которого снова и снова возвращались к рыжей красавице. – Ты, командор, не суди нас строго. Мы и вправду растерялись. Он нас как-то… Подавил, что ли. Не трусы ведь, ни я, ни, вон, Лешка, а все одно – Окунь этот рявкнет, зыркнет, и внутри как кисель какой-то вместо решимости.

– Мы друг друга поняли, – не стал я затягивать разговор. – Что до отношения – терпите. Терпите и живите, пусть они видят, что теперь вы им – самая главная защита. И еще – я не командор.

– А кто тогда? – удивился Николай. – И Галка вон тебя так назвала.

– Она брякнула первое, что ей пришло в голову. – Я хмыкнул. – Так что не про меня это. Я – Сват. Пока этого достаточно.

– Как скажешь, – кивнул Николай. – И вот еще – я там дубинку видел, на нее вроде никто не претендует. Может, я себе ее возьму, ты не против? Пока дамы одеваются, я бы ее на костре обжег, еще там кое-как модернизировал, есть мысли.

– По поводу модернизации. – Я щелкнул пальцами. – Настя, где лоскуток с осколками? Помнишь, я просил тебя их в тряпочку завязать?

Настя оторвалась от бумажки, на которой что-то корябала карандашом, порылась в тубусе и перекинула мне небольшой узелок.

– Держи, – отдал я его Николаю. – Это стекла. Если ими по уму декорировать дубинку, выйдет немалой опасности оружие. Смысл того, о чем говорю, ясен?

– Предельно, – кивнул он. – Сделаю.

– Сделаешь – твоей будет, – пообещал ему я. – Валяй, Ювелир.

Как девушке-дизайнеру удалось выкроить из знамени столько лоскутов, я не знаю, но факт остается фактом – приоделись все. Пусть это были узенькие полосочки и не слишком широкие треугольнички, не закрывающие всей картины, но это была одежда. Это было свидетельство того, что они – разумные существа, способные на стыд и собственное достоинство.

Как было обещано, дизайнер не забыла и мужскую половину – худо-бедно, но их чресла были теперь прикрыты четырехугольными… Даже не знаю, как это назвать… Маленькими занавесками.

– Как есть индейское племя, – хмыкнул Трифон, поправив свой плед. – Дикие люди. Хорошо, что мне такое не сделали.

– Мог бы и пожертвовать свой наряд на общее дело, – попеняла ему Галка.

– Наряд мой, а дело – общее, – без смущения ответил ей юрист. – Свой плед ближе к телу.

– Ну и подавись. – Кажется, Галку не особо смутили его слова. Она относилась к той категории людей, которые легко вживаются в любую обстановку, без особых церемоний и раскланиваний. Мне бы еще таких Галок штук пять – и дело бы пошло на лад.

– Все? – Дискуссия мне была не нужна, на нее не было времени. – Приоделись? Тогда в путь.