litbaza книги онлайнПолитикаВласть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса - Михаил Полторанин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 161
Перейти на страницу:

4

А я должен был выполнять обещание, данное своим избирателям — работать над законом о печати. Чем и занимался до середины 90-го. Горбачев утвердил рабочую группу во главе с незамеченным в идеологических драках с номенклатурой юристом из Чувашии Николаем Федоровым. Потом он станет министром юстиции России и президентом своей маленькой приволжской республики. Президиум Верховного Совета насовал в группу многих партийных функционеров, но они, слава богу, отлынивали от дела, чем предоставили нам, журналистам, широкий простор для работы.

Федоров оказался порядочным человеком демократических взглядов (о чем запоздало потом сокрушались его назначители) и намеченный к одобрению депутатами цэковский проект закона бросил группе на растерзание. Мы рвали его, как бобик грелку, там было за что зацепиться зубами: проект сохранял предварительную цензуру с армией церберов из Главлита, оформлял принципы партийного руководства прессой и давал право на выпуск газет и журналов лишь организациям КПСС, а также подчиненным ей структурам. Проголосовали: концепция документа неприемлема! Взяли в работу проект трех юристов — Батурина, Федотова и Знтина. В нем было много хороших идей, но дело портили многословие и большое число заумных двусмысленных формулировок. Авторы проекта иногда участвовали в работе группы: слушали предложения заинтересованно и добросовестно перелопачивали спорные статьи закона. Журналист Домионас Шнюкас, депутат от Литвы, съездил в Польшу, привез оттуда и перевел на русский язык целый пакет наработок идеологов «Солидарности» по свободе слова. Использовали в полной мере и этот материал. В общем, взяли оттуда, взяли отсюда, кое-что вписали сами — авторский проект трех юристов подтянулся, избавился от полноты и заговорил четким голосом.

Работа нашей группы была под пристальным оком цэковских функционеров. Они жульничали откровенно, разбавляя «федоровский проект» противоречивыми новациями и рассылая подделки по комитетам. Для чего это делалось? А чтобы в суматохе и неразберихе пропихнуть через Верховный Совет ущемляющие свободу слова статьи. Депутат из Ленинграда, бывший известинец Анатолий Ежелев бдительно следил за телодвижениями недругов демократического варианта закона и вовремя поднимал тревогу. В очень нервной обстановке закон СССР «О печати и других средствах массовой информации» был принят 12 июня 90-го.

Первые месяцы наша группа работала в небольшом зале гостиницы «Москва». Этажом выше располагался Комитет Верховного Совета по строительству и архитектуре, который возглавлял Ельцин. Я частенько заходил к нему, направляясь в буфет — у Бориса Николаевича почти никогда не было посетителей. Сидел, скучая, верный помощник Лев Суханов, пришедший с шефом из Госстроя, а через распахнутую дверь был виден в пустынной комнате Ельцин за абсолютно чистым столом. Он оживлялся, услышав наш разговор с Сухановым, звал к себе, и мы обсуждали положение в МДГ и перспективы политики.

Ельцин и архитектура— соседство этих слов на табличке перед кабинетом вызывало у многих улыбки. Как можно сопоставить два понятия: архитектура — тонкие кружева, а Ельцин — бульдозер, оглашавший шумом округу! Комитет Бориса Николаевича стоял по статусу на обочине политической жизни Верховного Совета. И сам Ельцин воспринимал свою тихую должность как промежуточный пункт биографии. Основной состав съезда народных депутатов находился под полным контролем мстительного цэковского аппарата, и при первой ротации Верховного Совета ориса Николаевича могли забаллотировать без труда. И никакой Алексей Казанкик уже не мог уступить ему место. (Состав народных депутатов процеживался в аппарате ЦК: кого надо вводить в Верховный Совет — они будут голосовать за кремлевские проекты любых законов, а кого — не пускать. Списки неугодных передавались руководителям республиканских делегаций, и эти делегации в полном составе вычеркивали отмеченные в ЦК фамилии. Синхронность действий республиканских групп мы с Ельциным испытали на себе еще при выборах первого состава Верховного Совета, когда набрали с ним равное число черных шаров и были забаллотированы. Голосовало 2250 человек — и случайно такое совпадение произойти не могло). Так что ловить Борису Николаевичу здесь нечего.

Надо забрасывать сети в другом пруду. И Ельцин стал готовиться к избирательной кампании в народные депутаты РСФСР. Отоварившись вторым мандатом, он рассчитывал на безоговорочную поддержку второго эшелона российских политиков — демократов. Первый эшелон интеллигентских политиков— народные депутаты СССР Гавриил Попов, Анатолий Собчак, Георгий Арбатов, Юрий Афанасьев, Николай Шмелев, Олег Богомолов и многие другие не бросались с головой в омут: относились к Борису Николаевичу настороженно, чуя в нем запах популистского динамита, да и сами были не прочь занять лидирующее положение. А второй укос — выборы в республиканский парламент обещал принести богатый урожай молодых бунтарей, не знающих середины. Время от времени Ельцин ездил на встречи с электоратом, чтобы не дать людям перед выборами забыть о себе.

На одну из таких встреч он пригласил меня осенью 89-го. В доме культуры Раменок, на юго-западе Москвы, собралось вечером около двух тысяч избирателей — зал всех не вместил, радиоточки вывели в фойе и на улицу. Организаторы действа позвали еще депутата от «Красной сотни» — для противовеса, а скорее, для битья. Но он по каким-то причинам не явился. На сцене поставили длинный стол под красной скатертью, перед нами с Ельциным положили большие букеты цветов, а перед пустым стулом, где должен был сидеть депутат от «Красной сотни», прислонили голик к табличке с его фамилией. Молодая женщина иногда подходила к столу и нарочито бережно поправляла голик, вызывая довольные смешки публики.

Выступил Борис Николаевич, потом слово предоставили мне, а потом мы стали отвечать на вопросы. В центре внимания был, разумеется, Ельцин — он разошелся, много говорил о привилегиях, смело ругал власть за невнимание к людям. Выходили из дома культуры, протискиваясь через толпу: слева и справа нам совали в руки букеты цветов.

Машины у меня не было, и Ельцин предложил довезти до метро. Мы свалили все букеты в его «Волгу», поехали, а у станции метро я вышел, оставив все цветы Борису Николаевичу для дочерей и супруги.

А через несколько дней по Москве пополз слух, что Ельцина на успенских дачах сбросили с моста с охапкой цветов. Сразу после выступления в Раменках. Он мне ничего не рассказывал, а я не расспрашивал. Люди видели, как мы вместе уезжали в машине, и связали его историю со мной. Пришла как-то моя жена с работы, врач Боткинской больницы, и с укоризной сказала, о чем у них судачит народ: «Ельцин с Полтораниным поехали по чужим женщинам. Там их застукали мужья. Полторанин успел сбежать, а Ельцину досталось». Хотя жена знала хронику того вечера. Мне в этих рассказах не понравилось то, что я бросил в беде товарища по любовным походам. А так пусть болтают себе на здоровье.

Но кремлевская власть решила поднять личное дело народного депутата Ельцина, его семьи до государственного уровня особой важности. По указанию Горбачева службы министра внутренних дел Бакатина рылись вокруг этой истории больше полмесяца. А 16 октября 89-го Михаил Сергеевич посвятил этому случаю заседание Верховного Совета.

— Вопрос — сказал он не от себя, а почему-то от имени всего Советского Союза, — интересует уже не только общественность Москвы, но и страны.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 161
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?