Мысль Кеннеди здесь перекликается с Евангелием: «Что ты смотришь на щепку в глазу брата твоего, а бревна в твоем глазу не чувствуешь?» (Лк. 6:41).

Главная идея речи о мире в Американском университете заключалась в том, что самоанализ является началом установления мира. Кеннеди предлагал выпускникам Американского университета (и всей нации вместе с ними), объединить это внутреннее движение к миру с внешним, которое может существенно изменить ландшафт холодной войны.

«И каждый выпускник этого университета, каждый мыслящий гражданин, обеспокоенный опасностью войны и стремящийся к миру, должен начать с себя, пересмотреть свое собственное отношение к возможностям достижения мира, к Советскому Союзу, к холодной войне, к свободе и миру в нашей собственной стране».

Так закончилась разрушающая все каноны преамбула Кеннеди, его призыв к личному и национальному самоанализу как духовному освобождению для преодоления преград холодной войны и достижения «не только мира в наше время, но и мира во все времена». В своем обращении к выпускникам Американского университета Джон Кеннеди провозгласил выход из холодной войны и поиск новых перспектив для человечества.

Но была одна «пешка» в холодной войне, которая должна была сделать ход, пока не станет слишком поздно: молодой экс-морпех Ли Харви Освальд.

Прослеживая путь Кеннеди через ряд серьезных конфликтов, мы все ближе подходим к вопросу: почему был убит Джон Кеннеди? Теперь же, когда мы начинаем отслеживать путь Освальда, который в итоге должен сойтись в одной точке с путем Кеннеди, у нас возникает странный дополнительный вопрос: почему правительство проявило такое терпение и оказало поддержку предавшему его Ли Харви Освальду?

31 октября 1959 г. Ли Харви Освальд, двумя месяцами ранее уволенный из Корпуса морской пехоты США в Калифорнии, обратился к консулу Ричарду Снайдеру в посольстве США в Москве. Освальд заявил, что целью его визита является отказ от гражданства США. Он вручил Снайдеру написанную собственноручно записку, в которой просил, чтобы его гражданство было аннулировано, и подтверждал свою преданность Союзу Советских Социалистических Республик{160}. Согласно докладу Уоррена, «Освальд заявил Снайдеру, что он добровольно обещал советским чиновникам, что сообщит им всю информацию о Корпусе морской пехоты и его службе в качестве оператора радиолокационной установки»{161}. Советским чиновникам, получившим его предложение, Освальд сказал, что «может знать что-то особенно интересное»{162}.

У Советов была причина полагать, что Освальд знал «что-то особенное». С сентября 1957 г. по ноябрь 1958 г. Освальд служил оператором радиолокационной установки на авиабазе Ацуги в Японии. Расположенная в 60 км к юго-западу от Токио Ацуги служила основной оперативной базой ЦРУ на Дальнем Востоке. Это была одна из двух баз, с которых секретные шпионские самолеты ЦРУ U-2 поднимались в воздух для полетов над Советским Союзом и Китаем. U-2 был детищем сотрудника ЦРУ Ричарда Бисселла, также являвшегося главным режиссером операции в заливе Свиней. В плане организации полетов U-2 над советской и китайской территориями Бисселл тесно сотрудничал с директором ЦРУ Алленом Даллесом. Оператор радиолокационной установки Освальд был маленьким винтиком в машине, но он знал, как она работает. Из его радиолокационной диспетчерской в Ацуги, где у него был допуск к шифровальной работе (что выше, чем допуск к совершенно секретной работе), Освальд регулярно слушал разговоры по радиосвязи U-2{163}.

После Ацуги Освальд был назначен оператором радиолокационной установки 9-й эскадрильи морской пехоты в Санта-Ане (Калифорния), подчинявшейся более крупной авиабазе в Эль-Торо. Освальд и здесь имел доступ к секретной информации, которая могла представлять интерес для противника в холодной войне. Бывший лейтенант морской пехоты Джон Донован, являвшийся непосредственным начальником Освальда на радиолокационной станции Санта-Ана, сообщил Комиссии Уоррена, что Освальд «имел доступ к данным о расположении всех баз в районе западного побережья, о радиочастотах для всех эскадрилий, обо всех тактических позывных и относительной мощи всех эскадрилий, количестве и типе летательных аппаратов в эскадрилье, командирах, коде аутентификации входа и выхода из ADIZ (зона идентификации ПВО). Он знал диапазон действия нашего радара. Он знал диапазон действия нашего радиопередатчика. И он знал диапазон действия радио и радиолокатора окружавших нас частей»{164}.

Однако то, что было известно Доновану о причастности Освальда к сверхсекретным U-2, явно не интересовало тех, кто допрашивал его в Комиссии Уоррена. Их игнорирование вопроса об U-2 озадачило Донована. Разве не было крайне важным расследовать доступ Освальда к сверхсекретной информации об U-2 в связи с его дезертирством? Спустя годы Донован рассказал писателю Джону Ньюману, что в конце дачи показаний он спросил адвоката Комиссии Уоррена: «Разве вы не хотите узнать об U-2?» Адвокат ответил: «Мы спросили у вас именно то, что хотели узнать, спросили все, что требовалось на данный момент, и на этом все. Если будет что-то еще, о чем нам понадобится спросить вас, мы это сделаем». Донован спросил другого свидетеля, также знавшего о допуске Освальда к информации об U-2: «Они спрашивали вас об U-2?» Он ответил: «Нет, совсем ничего»{165}.

Через шесть месяцев после того, как Освальд сбежал в Советский Союз, 1 мая 1960 г., Советы впервые сбили U-2. Потеря самолета-разведчика, пилотируемого Фрэнсисом Гэри Пауэрсом, расстроила встречу президента Эйзенхауэра и главы СССР Хрущева на Парижском саммите. Гэри Пауэрс позже поднял вопрос, мог ли его самолет избежать крушения, если бы Освальд не передал информацию Советам{166}. Вопрос Пауэрса был, по крайней мере, разумным. И он подчеркивает истинность того факта, что добровольная передача Освальдом Советам всей информации, которую он узнал во время службы оператором радиолокационной установки, вне всякого сомнения являлась преступлением.