Она снова взглянула на Альфреда. Он открыл глаза и смотрел ей в лицо. Ей стало почему-то стыдно за то, что она не испытывала в эту минуту никакого сострадания к этому умирающему у нее на глазах человеку. Но ведь и он никогда не питал жалости к людям, не умел прощать, не знал, что такое великодушие. Всю свою жизнь он копил чувство обиды и ненависти, а потом получал животное удовольствие, срывая злость на других. Твоя жизнь, Альфред, могла сложиться по-другому, подумала Алина. Ты мог бы быть добрым к своей сестре, мог бы смириться с тем, что твой сводный брат оказался умнее тебя. Ты мог бы жениться по любви, а не из чувства мести. И мог бы стать союзником приора Филипа. Ты мог бы быть счастливым человеком. Альфред широко раскрыл глаза и еле слышно сказал:

— Боже, как больно.

Алина молила только об одном: чтобы все поскорее закончилось и он умер.

Веки его сомкнулись.

— Ну вот и все, — сказал Ричард.

Альфред уже не дышал.

Алина поднялась с колен.

— Теперь я вдова, — сказала она.

Похоронили Альфреда на монастырском кладбище в Кинге-бридже. Таково было желание его сестры Марты, которая осталась его последней кровной родней. И она же была единственной, кто тяжело переживал смерть Альфреда, хотя никогда не испытывала к брату теплых чувств. Ее всегда тянуло к Джеку, у него она искала любви и защиты; и все-таки это она просила похоронить Альфреда поблизости, чтобы можно было приходить к нему на могилу. Когда гроб опускали в могилу, только одна она плакала.

Джек прощался с братом безо всякой жалости, он даже почувствовал некое облегчение от того, что тот никогда больше не встанет на его пути. Томми стоял рядом с Алиной, и ему все казалось ужасно интересным — это были первые похороны в их семье, и ему никогда раньше не приходилось видеть обряд погребения. Салли, бледная от страха, тоже стояла рядом и не выпускала руки матери.

Пришел Ричард. Во время службы он сказал Алине, что будет просить у Бога прощения за убийство своего зятя. Не из чувства вины, поспешил он добавить, а просто чтобы чувствовать себя спокойным.

Алина, до сих пор вся в синяках от ударов Альфреда, стоя возле гроба, вспоминала, каким тот был, когда она впервые увидела его. Он приехал в графский замок вместе со своим отцом, Томом Строителем, Мартой, Эллен и Джеком. Уже тогда он был бедствием для семьи: здоровенный и сильный как бык, хитрый и изворотливый, он уже в то время проявлял свой скверный характер. Если бы Алина могла тогда хотя бы подумать о том, что ей придется стать его женой, она, скорее, бросилась бы вниз с зубчатой стены замка. Она не могла себе представить, что судьба вновь сведет ее с этой семьей после того, как ей пришлось покинуть замок. Но так уж случилось, что их пути-дороги сошлись в Кингсбридже. Альфред и Алина вместе создавали приходскую гильдию, которая теперь играла такую важную роль в жизни города. Тогда же Альфред впервые предложил ей руку и сердце. Она, конечно же, не подозревала, что им двигало, скорее, чувство соперничества по отношению к сводному брату, чем желание обладать ею. И все-таки отказала ему. Но Альфреду удалось-таки подобрать к ней ключик и уговорить ее стать его женой, дав обещание помогать Ричарду. Оглядываясь в прошлое, она понимала, что Альфред в конечном итоге получил то, что заслуживал: им двигало бессердечие и ответом стало отвращение к нему собственной жены.

Алина ничего не могла с собой поделать: даже во время похорон она чувствовала себя счастливой. Ни о каком переезде в Винчестер теперь, конечно же, не могло быть и речи: они с Джеком немедленно должны обвенчаться. Стоя у гроба Альфреда и стараясь казаться серьезной, глубоко скорбящей, она тем не менее ощущала в груди радостное волнение.

Филип, с его удивительной способностью прощать людям предательство, дал согласие похоронить Альфреда на территории монастыря.

Когда пятеро взрослых и двое детей уже стояли у открытой могилы, появилась Эллен.

Филип был недоволен. Этой женщине за ее давнюю безобразную выходку во время обряда венчания вход на монастырский двор был заказан, но приор не смог запретить ей присутствовать на похоронах пасынка. Обряд был уже закончен, и Филип просто молча ушел.

Алина испытала горькую досаду из-за того, что двое этих людей, таких добрых и близких ей, остаются врагами. Хотя добрыми они были каждый по-своему.

Эллен постарела, налицо появились новые морщинки, добавилось седины в волосах, но золотистые глаза ее были по-прежнему красивыми. На ней была только грубо сшитая туника из кожи и больше ничего. Руки и ноги у нее были мускулистыми и загорелыми. Томми и Салли побежали поцеловать бабушку. Джек тоже обнял мать и крепко прижал ее к своей груди.

Эллен подставила щеку, чтобы и Ричард мог поцеловать ее, и сказала:

— Ты правильно поступил. Не казни себя. — Она встала на краю могилы и посмотрела вниз: — Я была ему мачехой. Если бы я только знала, как сделать его счастливым.

Когда Эллен отошла от могилы, Алина обняла ее за плечи. Все вместе они медленно пошли домой.

— Ты останешься пообедать с нами? — спросила Алина.

— С удовольствием, — ответила Эллен и потрепала Томми по рыжим волосам. — Я очень хочу поболтать с моими внучатами. Они так быстро растут. Когда я первый раз увидела Тома Строителя, Джек был таким, как сейчас Томми. — Они подходили уже к воротам монастыря. — Когда стареешь, годы, кажется, начинают лететь слишком быстро. Я думаю… — Она замолкла на полуслове и остановилась.

— Что случилось? — спросила Алина.

Эллен пристально смотрела в сторону ворот. Они были раскрыты. Улица за ними была пустынна, если не считать нескольких мальчишек на другом конце ее; они сбились в кучку и высматривали что-то.

— Ричард! — громко сказала Эллен. — Не выходи за ворота!

Все остановились. Алина наконец увидела то, что так встревожило Эллен. Мальчишки, похоже, следили за чем-то или за кем-то, кто притаился за воротами.

Ричард сообразил быстрее других.

— Это ловушка! — сказал он и без лишней суеты развернулся и побежал.

В следующий же миг из-за стойки ворот выглянула голова в железном шлеме. Потом показался и сам человек. Это был здоровенный воин. Он увидел убегающего в сторону церкви Ричарда, прокричал что-то и кинулся вдогонку. Следом показались сначала три, потом четыре, пять человек.

Похоронная процессия в панике рассыпалась по двору. Но воины не обратили на них никакого внимания, они гнались за Ричардом. Алина была перепугана и обескуражена: кто мог осмелиться открыто напасть на графа Ширинга, да еще прямо на монастырском дворе? Она затаив дыхание следила, как те гонятся за братом. Ричард перепрыгнул через отрезок стены, которую возводили каменщики. Его преследователи сделали то же самое, не обращая внимания, что находятся на территории церкви. Ремесленники в изумлении застыли на месте, с мастерками и молотками в руках. Какой-то молодой и, наверное, самый сообразительный подмастерье кинул в ноги одному из гнавшихся за графом лопатку, и тот, споткнувшись, растянулся на земле. Остальные каменщики не вмешивались. Ричард уже подбежал к двери. Ближайший к нему преследователь выхватил меч и высоко поднял его над головой. Алина вдруг с ужасом подумала, что дверь может быть заперта и Ричард не сможет укрыться за ней. Вояка уже замахнулся, чтобы ударить графа мечом, но тот успел распахнуть дверь и захлопнуть ее за собой. Острие меча с глухим ударом вонзилось в дерево.