— Ты ничего не понял, — ласково сообщил он, вешая этюдник на плечо Сергея и заботливо поправляя ремень. — Мы не грабители. Просто нам необходимо было определить, ну, скажем, подоходный налог… Ты пойми, каждый, кто хоть однажды побывал у проционов, нуждается в защите. Знаешь, какие шакалы крутятся вокруг отеля? Это твое счастье, что ты встретился с нами, а не с ними…

— Я не просил о защите, — сказал Сергей.

Курбаши рассмеялся. Зубы у него были великолепные.

— Поздно, — сказал он. — Нас с тобой видели, и этого достаточно — тебя уже никто не тронет… Но, если ты настаиваешь, Болт может прямо сейчас сходить на уголок и шепнуть кому надо, что мы к тебе отношения не имеем. Как? Пойдет такой вариант?

Сережа пришибленно молчал. Курбаши не глядя протянул руку, и долговязый Болт поспешно вложил в нее кошелек и удостоверение Сергея.

— Видишь ли, э-э… — Курбаши раскрыл коричневую книжицу. — Сережа… Я лично готов допустить, что ты был в отеле и ничего оттуда не вынес. Но Болт прав, это дела не меняет… Мы, повторяю, не грабители и поэтому возьмем с тебя по минимуму. — Он аккуратно вложил кошелек в карман Сережиной куртки, удостоверение — в другой. — Скажем, двести… Я надеюсь, ты понимаешь, что не деревянными?

Стоящий рядом Болт задохнулся от возмущения.

— Мало, Курбаши… — страдальчески проговорил он.

— Ты полагаешь? — Чернобородый Курбаши задумчиво поглядел на Сергея. — Да нет, в самый раз… Только не надо говорить, что баксов у тебя нет, что тебе не у кого занять… Этого не надо. «Люля-гриль» знаешь?

— Нет, — обреченно сказал Сергей.

— Это вон там, на углу, через квартал. Вот он, — Курбаши ткнул пальцем в грудь Болту, — будет ждать тебя там… ну, скажем, к шести часам. Я надеюсь, это никак твои планы не нарушает?

— Сегодня? — беспомощно переспросил Сергей.

— Можно и завтра, — согласился покладистый Курбаши. — Послезавтра, через год… Только в твоих интересах погасить задолженность сегодня к шести. А то ведь проценты пойдут, сам понимаешь…

— Я же тебе, козлу, говорил! — На друга Володю было страшно смотреть. — Я же тебя, козла, предупреждал: близко не подходи!..

Он ухватил с краешка железного блюдца дымящуюся «честерфильдину» и прошелся в бешенстве от окна к столу и обратно. По комнате запорхали ветерки.

— Ну хоть ты-то веришь, что я у них ничего не взял? — жалобно спросил Сергей.

Володя замер на секунду, потом обернулся так резко, что воздух вокруг него едва не взбурлил.

— В милиции был?

— Нет.

— Слава богу… — Плечи Володи слегка расслабились. Он медленно поднес ко рту прокушенный фильтр и одной затяжкой испепелил сигарету почти на треть. Стремительно подсел к столу.

— Какие они из себя? Ну, может, называли друг друга как?..

— Один такой долговязый… — запинаясь, начал Сергей. — Болтом зовут…

Володя медленно раздавил окурок в железном блюдечке. За мощными надбровьями, наполовину прикрытыми плоской каштановой челочкой, явно шла напряженная мыслительная работа.

— Болт… — проговорил он наконец. — Раз Болт — значит, Курбаши…

— Главное, они же видели, что взять с меня нечего!.. — в отчаянии сказал Сергей. — Видели же…

Володя злобно фыркнул. Или резко выдохнул — как в каратэ.

— На хрен им твои деньги! — заорал он. — Им не деньги, им ты нужен!.. Сколько они хотят?

— Сказали по минимуму… Короче, двести долларов… — с трудом выговорил Сергей.

— Ш-шакалы!.. — друг Володя сорвался с места и исчез в дверном проеме. За освежеванной стеной загремело спортивное железо.

— Собирайся! — рявкнул он, снова появляясь в комнате. — В темпе давай!..

Дверь Курбаши ничем не отличалась от Володиной: прямоугольник листовой стали с глазком и штурвальчиком вместо ручки. Надо полагать, броню навешивала одна и та же фирма.

— Да нет там никого… — обреченно сказал Сергей.

Володя не ответил и утопил кнопку звонка еще раз.

Дверь приоткрылась. На пороге стоял чернобородый осанистый красавец Курбаши в исполосованном английскими надписями спортивном костюме.

— Разувайтесь, проходите, — негромко проговорил он.

Похоже, появления Сергея не удивило его нисколько — видимо, перед тем, как открыть, он внимательно изучил гостей в перископический глазок.

Они прошли и разулись. Тапочек Курбаши не предложил, да этого и не требовалось — под ногами пружинил ковер. Дверь закрылась, четыре маслянисто отсвечивающих штыря беззвучно вошли в косяки, в порог и в притолоку.

— Располагайтесь, — сказал Курбаши, проведя их в одну из комнат, и, не дожидаясь, пока они усядутся, забрался с ногами в кресло. — Чай? Кофе?

Володя досадливо шевельнул челюстью и не ответил. В квартире было тихо, как в сейфе, — из соседней комнаты слышалось тиканье часов. Потом что-то прошелестело по коридору — что-то длинное, шелковое. Кажется, в доме был еще кто-то. Сергей быстро взглянул на Володю, но тот не отреагировал. Видимо, шорох в коридоре опасности не представлял.

— Накладка вышла, Курбаши… — хрипло проговорил Володя.

— Вижу, — отозвался тот. — Родственник?

— Одноклассник, — буркнул Володя.

Курбаши приподнял красивую бровь. Этакий эмир бухарский в спортивном костюме.

— Даже словом не обмолвился, что вы с ним знакомы, — с мягким упреком сообщил он.

— Да дурак он, Курбаши! — взорвался Володя. В голосе его, однако, пробивались жалобные нотки: — Всю жизнь дуралеем был — я-то знаю, я ж с ним за одной партой сидел!..

— Ты ведь со Скляром сидел… — робко напомнил Сергей.

— Заткнись! — рявкнул Володя. И снова жалобно: — Ну ты же видишь, Курбаши? Ничего не понимает! Даже сейчас!..

— Да, действительно… — согласился тот, с любопытством разглядывая их обоих.

В соседней комнате осеклись часы, и стало совсем тихо. Где-то над плоской крышей девятиэтажки в студеной синеве сентябрьского неба парил дискообразный летательный аппарат.

— Фатима, часы сверь, — не повышая голоса, произнес Курбаши, когда часы пошли снова. В коридоре послышался прежний шелковый шелест. У Володи было напряженное лицо — он ждал ответа.

— Ну что тебе сказать, Чубик… — задумчиво проговорил Курбаши. — Я всегда ценил твою помощь, и мне бы очень не хотелось с тобой поссориться… Вот только не знаю, как ко всему этому отнесется контора… Болт уже на боевом посту, машина запущена…

Володя поднялся и хлестко выложил на край стола две зеленоватые бумажки.

Некоторое время Курбаши разглядывал купюры. Потом поднял исполненные уважения глаза на Володю, которого, оказывается, звали еще и Чубиком.