— Уверены, что поиски увенчаются успехом?

— Думаю, да, — Галка улыбнулась, но очень странно. Одними губами. Лицо осталось серьезным, а серые глаза — холодными, отчего улыбка выглядела неестественной. — Хотя бы потому, что война обойдется дороже — и в прямом, и в переносном смысле…

«При всей моей симпатии к этой даме, она — враг Англии уже потому, что существует. Значит, и мой враг… Увы».

Оливер и сам понимал, что в данный момент война не сулит Англии ничего хорошего. Особенно если пираты — без сомнения самые отчаянные бойцы из всех, что ему доводилось видеть — проделают с английской морской торговлей то же, что проделали с испанской. Но интересы Англии требовали устранения любых потенциальных конкурентов.

Любых. И любыми способами.

— Не тяжело тебе? — Влад был отменно предупредителен. — Давай домой провожу. Исабель и с Катькой, и с Мишкой мучилась, десяти шагов пройти не могла без одышки. А ты геройствуешь.

— А я геройствую, — хмыкнула Галка. — Влад, я, и подыхая, все равно буду хорохориться, такой мой сволочной характер… Ну раз ты настаиваешь, пошли, — добавила она с невеселым смешком, заметив зверскую рожу, которую скривил названый братец.

Сегодня было не жарко. Задувал ровный северо-восточный ветер, ставший сущим благословением после недавнего холодного дождя. Над городом раскинулось великолепное небо — лазурно-синее в зените и белесое у горизонта, — по которому плыли некрупные облака… Галка с Владом, проходя по улицам, наблюдали то свару двух соседок, не поделивших бельевые веревки; то стайку детей-десятилеток, ведомых чинным пожилым месье, видимо учителем; то сценку изгнания вышибалой слишком буйного матросика из таверны; то шлюху, искавшую клиента на улице; то двух молодых людей, несших в руках какие-то книги; то улыбавшегося купца — наверное, провернул удачную сделку… Словом, это была обычная жизнь не совсем обычного по тем временам города. Галка и сама понимала его чужеродность этому миру. Но уж очень хороша была мечта.

— Жаль, что он — наш враг, — сказала Галка, когда братец привел ее в Алькасар де Колон, и они присели в гостиной — отдохнуть и поболтать.

Фраза была настолько неожиданной, что Влад вздрогнул.

— Ты о ком? О том англичанине, что ли? — спросил он.

— Ага, — кивнула Галка. — О нем. Умный парень. Вместе мы бы таких дел наворотили — страшно подумать! На таких и поднималась Британская империя. Но он…

— Но он враг, — договорил Влад. — Иначе и быть не может, Галя. Англия всегда будет нам солить.

— А эти идиоты ее без конца из дерьма вытаскивали, — мрачно усмехнулась Галка.

— Какие идиоты?

— Да, блин, цари русские, от Александра Первого до Николая Второго. И Сталин был хорош: вместо того чтобы дать немцам умыть инглезов и американцев кровью в Арденнах, начал наступление раньше срока. А Черчилль с Рузвельтом в качестве благодарности завели сепаратные переговоры с Гиммлером. Ведь именно Черчилль, кажется, выдал историческую фразу — что хотел бы видеть Германию в гробу, а Россию на операционном столе. Или Рузвельт? Забыла… Влад, они всегда были нашими врагами. И всегда будут. Потому что мы одним своим существованием опровергаем их уродскую расовую теорию, да еще расселись на таких офигительных природных богатствах. Да, я говорю и про Россию с Украиной и присными, и про Сен-Доменг. Хотя остров этот и на сотую долю не так богат, как Россия.

— У нас тоже расистов до фига, — возразил Влад, удивленный оборотом, который принял их разговор.

— Да. Но для нас это инфекция вроде гриппа, а для западных товарищей, увы, естественный способ мышления. Для них любой, кто не их стаи — уже не человек. Даже эти наши бритоголовые, усердно косящие под «высшую расу». Придурки. Разменная пешка, пушечное мясо для тех, под кого они пытаются косить… Мы для них — не люди, Влад, — повторила Галка. Без гнева, просто констатируя факт. — В смысле, для цивилизованных европейцев. В нашем мире понадобилось триста лет, чтобы это дошло до многих. А в этом… В этом — я жизнь положу, чтобы Британия сидела на своем острове и даже мечтать не смела о мировом господстве.

— Хочешь побороться с драконом? — Влад скептически хмыкнул. — Знаешь, какая опасность грозит любому драконоборцу?

— Самому превратиться в дракона, знаю.

— Тогда тебе придется сто раз продумывать каждый следующий шаг.

— А что мне остается? Так и делаю…

— Ладно — Англия, — Влад вернул разговор в прежнее русло. — Франция, думаешь, намного лучше?

— Людовик — сам себе враг, — Галка подмигнула названому братцу. — Он так ослеплен собственным величием, что очень быстро разорит страну на войны, Версаль и любовниц. Мировая империя короля-солнца? Щас. У Франции пупок развяжется. Вон, у донов уже развязался. А какая мощная империя была! Закатали сами себя. Вручную. А всего делов-то: отнять у них регулярную «дозу» ценностей из американских колоний. Сам видишь, какая сейчас в Мадриде ломка происходит.

— Доны в обязательном порядке кинутся за помощью в Лондон, — предположил Влад. — Точно не помню, но, кажется, когда в нашем мире французы брали Картахену, испанцы вроде были союзниками англичан.[144]

— Да, потому что великолепный Луи умудрился накрутить против себя всю Европу, — хихикнула Галка, но, вспомнив свои версальские приключения, тут же хихикать перестала. — Талантище, одним словом. Но если в этом мире доны побегут просить помощи у англичан… Тем хуже для Испании. Инглезы опустят их ниже плинтуса. Но… Для Англии этот союз тоже выйдет боком.

— Я помню наш разговор, — помрачнел Влад. — Механизм уже запущен?

— Он уже давно тикает, братец, и остановить его я не могу. Даже если бы хотела…

Влад встретился взглядом с названой сестрицей… На него сейчас смотрел не пиратский вожак, и даже не глава государства. На него смотрела женщина, понимавшая, что не будет ей ни прощения, ни пощады за то, что она задумала и воплощает в жизнь, какими бы благими ни были последствия ее планов для будущего.

— Дон Хуан Коком при нашей последней встрече сравнил Европу и Америку со львом и ягуаром, — сказала она — каким-то чужим, глухим голосом, глядя в стенку. — Если они подерутся в чистом поле, ягуар проиграет. За явным преимуществом льва в силе. Но если драка случится в лесу, у льва нет шансов. Мы — тот самый ягуар, братец. И нам нельзя выходить в чисто поле, пока лев еще силен. Значит, если хотим остаться в живых, мы должны заманить его в лес…

1

— Удивительно. — Де Пуансэ как истинный француз не скрывал своего восхищения. — Покойный дядя писал мне еще три года назад: эта страна преподнесет миру немало сюрпризов. Однако я имел дерзость полагать, что старик преувеличивал.

— Ваш покойный дядя, сеньор, нисколько не преувеличивал, — хмуро заметил дон Антонио Себастьян де Толедо, прибывший только накануне для подписания мирного договора и угодивший аккурат на праздник. — Только он по скромности своей забыл уточнить, насколько приятны будут эти сюрпризы.