В конце V в. до н. э. политическая ситуация в этрусском обществе была весьма изменчива. Большинство городов уже перешли к республиканскому правлению; в их числе были и Вейи, однако этот опыт, весьма мучительный для них, был недолгим, поскольку в 432 г. до н. э. во главе Вейев стал царь Ларе Толумний. Это вполне этрусское имя, оно фигурировало, среди прочих, в надписях в вейском святилище Портоначчо, где одним «тулумном» была сделана посвятительная надпись. Этот вейский царь известен еще и потому, что он был убит во время битвы военным трибуном или римским консулом по имени Авл Корнелий Косс. Последний, вслед за Ромулом, мог разместить в храме Юпитера Феретрия вторые «трофеи» Рима, поскольку он убил во время битвы вражеского вождя. Таким образом, можно заключить, что республиканский опыт Вейев был очень непродолжительным и эфемерным.

Однако другие крупные тосканские города также имели своих царей, например Цере. Об этом говорит латинская надпись I в. н. э. — одна из «элогий» из Тарквиниев, которая повествует о великих деяниях, совершенных веками ранее членами аристократической семьи Спуринна. В одной из этих надписей сообщается, что некто Авл Спуринна, сын Велтура, вступил в конфликт с Орголниусом, царем Цере (Caeritum regem). Последнее имя является, несомненно, этрусским, и оно напоминает имя Плауции Ургуланиллы, которая была первой женой императора Клавдия. Именно она, будучи представительницей крупной этрусской семьи и владелицей семейных архивов, вызвала интерес к этрускам у Клавдия и побудила его составить их историю. Можно предположить, что эпизод с Орголниусом относится к середине IV в. до н. э. Республиканский режим Цере уже после Вейев переживал те же потрясения.

Нам известен еще один этрусский царь, и мы уже упоминали его имя: речь идет о Порсене, царе Клузия, который осаждал Рим с целью восстановить Тарквиния Гордого на троне, и он, вне всякого сомнения, взял город, как об этом пишет Тацит, несмотря на то, что большинство римских авторов приводят легенду о заключении почетного мира. Этрусский характер имени Порсена с его характерным окончанием -на очевиден, и мы имеем причины полагать, что Порсена правил не только в Клузии, но и на территории тиберийской Этрурии, в том числе в Вольсиниях-Орвието с их общеэтрусским святилищем «Fanum Voltumnae». Нам неизвестно, какое время он правил на этой территории (и в Риме?), но то, что мы узнаем о Тарквиниях в Риме свидетельствует о том, что к 500 г. до н. э. в городах происходили республиканские изменения, наравне с Грецией, в первую очередь с Афинами, в той же ситуации и в тот же момент.

Этрусские республики

Хоть античные авторы дают нам очень мало подробностей, по рассказу Тита Ливия о Вейях можно заключить, что этрусские города перешли к республиканскому режиму, близкому тому, что установился в Риме после 509 г. до н. э. — во всяком случае, именно так интерпретировали его римские историки. Именно к такому выводу можно прийти на основании сведений о ежегодных «избирательных кампаниях». В одном из отрывков Дионисий Галикарнасский затрагивает вопрос о существовании в Тарквиниях собрания магистратов, стремившихся подкупить Тарквиния Гордого, изгнанного из Рима. Но он не дает дополнительных сведений: если понимать текст в буквальном смысле, то можно заключить, что этрусская метрополия сменила форму правления до того, как это сделали в самом Риме. В действительности много сведений предоставляет эпиграфика и в первую очередь надписи на скульптурах, благодаря «посвятительной надписи», дававшей информацию о том человеке, в честь которого поставлена статуя или мемориал. Хоть сведения о карьере магистрата и являются исключением в этом типе источников, которые в первую очередь несут в себе имя покойного, а также некоторые сведения о его родных и его возрасте, но они являются очень ценными. Следует сразу отметить, что наша источниковая база в этом вопросе носит общий и однообразный характер: в хронологическом плане простые упоминания о магистратурах или наиболее развернутые «посвятительные надписи» в большинстве своем относятся к более позднему эллинистическому периоду.

Исходя из «посвятительных надписей», можно составить подобие этрусской политической карьерной лестницы, которую, вероятно, начинают с должности «шаги» и завершают должностью «zilath»: так же как в Риме, политическая карьера начиналась с должности квестора и завершалась консульством, а в некоторых случаях, — более высокой должностью цензора. Эти две магистратуры — единственные, которые встречаются нам с VI в. до н. э. в этрусской эпиграфике. В Рубьере, рядом с Реджио Эмилия, которая не была сильно подвержена этрусскому влиянию в эту эпоху, на надгробном камне в форме столба высотой 1,77 м была обнаружена надпись, датируемая VI в. до н. э., содержащая слово «zilath». Прочтение и понимание этой надписи весьма затруднены: некоторые предполагают, что погребенный мог быть «zilath» Марцаботто (Миза) либо мог иметь царское звание («lucumon»), но предпочтение отдается предположению, что он был военачальником (в латинском языке — «praetor»).

Что касается «шаги», эта должность была известна уже в архаическую эпоху в городе Цере (надгробие из Траглиателлы), в Южной Этрурии. Как правило, эту должность, которую можно было получать многократно, занимали молодые люди. Мимоходом вспомним, что Вергилий упоминает латинский когномен (прозвище) Маро, слово, соответствующее этрусскому «таги», что объясняется конечно же тем, что предки его семьи занимали эту должность в паданской Этрурии, и, несомненно, даже в Мантуе, родном городе поэта. Другой характерной чертой этой политической должности является связь с религиозной стороной, хоть это и неудивительно, учитывая особую религиозность этрусков. Дважды, — в Тарквиниях, и на территории, зависимой от Тарквиниев, встречалось слово «таги», связанное с культом Бахуса. В первом случае имеется в виду «таги» вакханов, жрецов Бахуса — и одновременно женского божества по имени Кафа, а во втором случае говорится о «таги», выполняющих свои обязанности на территории, где справлялся культ. Любопытно, что бог Дионис-Бахус в этрусском языке имел свое имя — Фуфлунс. С точностью можно сказать, что этот культ имел огромный успех в Этрурии в эллинистическую эпоху, о чем можно свидетельствовать по знаменитому эпизоду с вакханалиями 186 г. до н. э. Но и другие археологические находки подтверждают значимость этого культа в Этрурии, а значит, и необходимость магистратов для его организации. Обратимся к крышке саркофага из Тарквиниев, хранящейся в Британском музее. На ней изображена женщина, одетая в кожаные одежды, держащая в левой руке тирс, а в правой руке канфар, а подле нее — олененок: все эти атрибуты свидетельствуют о том, что это женщина была посвящена в дионисийские мистерии.

В надписях также отмечают другие названия этрусских магистратур, например «purth», которая напоминает греческого притана, а также имя самого Порсены, или «maestre», отсылающая, очевидно, к Мастарне, то есть к латинскому магистрату. Можно предположить, что это «magister populi» (глава общины) или «magister equitum» (глава кавалерии) римских учреждений, а также можно задаться вопросом, не было ли военно-политической должности в этрусских городах? Однако термин, встречающийся чаще всего в эпиграфических надписях и венчающий политическую карьеру — это «zilath». В первую очередь констатируем тот факт, что этот магистрат имел привилегию эпонима, то есть по имени человека, занимающего должность «zilath», назывался год, подобно римскому принципу называть год именем двух правящих консулов. Один «zilath» был в Черветери, как свидетельствует недавно обнаруженная надпись («zilco lathale nulathesi» — «при зилаке Jlapce Нулате»), которая была высечена на вотивном подношении IV в. до н. э., посвященном Турмсу или Гермесу/Меркурию, который в Этрурии также был богом торговли.