никаких вопросов о случившемся и покорно отправилась с матерью в квартиру Хорхе Когхилла — старого друга отца, где обе женщины остались на ночь, в то время как сам глава семьи отправился домой «по неотложным делам», как он кратко объяснил жене и дочери. На следующее утро Делию разбудил хозяин квартиры, седовласый и высокий мужчина — сам мистер Когхилл. Угостив своих гостей кофе и тостами, он поделился с матерью Делии двумя ничего не значащими новостями из жизни нью-йоркской богемы, а затем пригласил их на какое-то очень значимое мероприятие, но мать вежливо отказала мистеру Когхиллу и, сославшись на нехватку времени, поспешила уйти с дочерью, оставив его наедине с женой — миссис Сьюзен Когхилл, такой же старой и высокой, как и её супруг.

В течение всего следующего дня Делия была крайне необщительна со своей семьей — когда маленькая девочка вернулась домой на автобусе, она даже не поздоровалась с отцом, который приветствовал обеих своих женщин с несвойственным ему чувством такта и терпимости. Казалось, он намеренно держал себя как можно более вежливо — он даже позволил малышке начать ужин, не заставляя её произносить молитву перед едой, что в обычное время, вероятно, было бы невообразимым нарушением установленных обычаев в их семье.

Делия подозревала, что её отец намеренно разыгрывал роль доброго семьянина, чтобы загладить перед ней какой-то свой проступок, о котором девочка не имела ни малейшего представления. Однако через день она начала кое-что понимать. Когда за завтраком, по своему обыкновению, она объявила своей семье, что собирается навестить Джордана, мать посмотрела на неё так, словно та говорила о чем-то совершенно немыслимом, а отец, мрачно уставившись в свою тарелку, взял бутерброд в руки и вздохнул.

— Тебе не следует этого делать, — твердо сказал он, жуя бутерброд с ветчиной, щедро намазанный горчицей.

Маленькая девочка вопросительно посмотрела на отца, но он продолжал размеренно двигать своими огромными челюстями, не обращая внимания на дочь. Затем Делия перевела взгляд на мать.

— Мам, почему я не могу пойти к дяде Джо? — спросила она, чувствуя, как в груди нарастает чувство чего-то нехорошего.

— Дело в том, дорогая, — ответил за неё маму отец, который уже закончил жевать бутерброд, — что соседская собака взбесилась от жары и убежала за ворота дома, и теперь она бродит поблизости и может наткнуться на тебя.

— Вы что, совсем не собираетесь меня отпускать? — Делия изобразила обиду.

— Мы можем отпустить тебя на улицу, но не ходи к соседу, — продолжил отец, — кто знает, вдруг собака уже успела укусить его самого?

— Он прав, — вдруг подала голос мать девочки, которая до этого сидела молча, — слушай папу, Делия, и не броди по окрестностям одна.

— Так вы позволите мне пойти к нему или нет? — громко и настойчиво повторила Делия, отчаявшись дождаться внятного ответа от родителей.

— Нет! — таким же тоном ответил отец, который как раз потянулся к горячему чайнику, чтобы долить себе чаю в кружку.

— А теперь собирайся в школу, иначе опоздаешь! — сказала мама. — Ты и так уже пропустила вчерашний экзамен по литературе!

Девочка бросила недоеденный бутерброд на тарелку и, вскочив из-за стола, побежала в свою комнату, на ходу схватив замшевую куртку, висевшую на двери столовой — потому что через пять минут отец должен был отвезти её в школу на своей машине. В спальне она быстро взяла свой портфель и бросилась к двери, которая вела на улицу. Отец всё ещё продолжал завтракать, и только когда девочка уже выбежала на крыльцо, он соизволил оторваться от еды и неохотно пошел одеваться.

Тем временем Делия забралась на забор и уселась на свое обычное место, свесив ноги вниз. Ожидая, когда выйдет отец, она стала заглядывать в соседний двор — действительно, её любимый Буффало больше не бегал по другую сторону забора, а самого Джордана также не было видно. Но девочка тогда не придала этому особого значения, потому что подумала, что он мог либо быть на работе, либо просто спал до обеда (что часто случалось с ним, когда мать Делии не будила его телефонным звонком по утрам).

Затем, два дня спустя, однажды утром родители сказали своей дочери, что она сегодня не пойдет в школу — дело в том, что отец отвезет мать в аптеку, где он работал, потому что ему понадобится её помощь. С этими словами родители заперли входную дверь и уехали в центр, оставив Делию сидеть дома одну. Их дочь не могла понять, в чем дело — причина, приведенная её отцом, казалась малышке настолько нелепой и неубедительной, что она решила, что в их семье произошла какая-то неприятность, о которой папа почему-то не хотел говорить. И именно тогда у Делии вдруг мелькнула догадка, что её родители решили скрыть от неё что-то, связанное с судьбой дяди Джо.

Как только Делия услышала, что машина родителей отъехала от ворот, она тут же выбежала из прихожей и, распахнув ставни, уставилась в окно, которое как раз выходило в соседний двор. Как и прежде, там не было видно ни души — ни бельгийской овчарки, ни её владельца. Затем малышка начала всхлипывать — сначала тихо, потом все громче. Далее она бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушку, и в ту же секунду из её глаз хлынул поток слез.

Когда Делия немного успокоилась, она снова подошла к подоконнику и стала напряженно вглядываться в окно соседского дома, надеясь увидеть в нем знакомое лицо, но, увы, за стеклом никого не было. До ушей девочки доносилось пение птиц, которое в этот момент показалось ей насмешкой — как будто сама природа издевалась над Делией и смеялась над её горем. Бедняжке снова захотелось заплакать, но у нее не осталось на это сил — тогда она сделала над собой усилие и попыталась взять себя в руки, но ощущение беды, нависшей над головой Делии, не покидало ее до тех пор, пока не вернулись её родители.

Когда вечером вся семья собралась за столом, девочка заметила, что взрослые явно чем-то расстроены — в их движениях чувствовалось заметное напряжение и какой-то бессильный гнев. Прочитав молитву, они минуту или две молчали, не спеша приступать к еде — её отец выглядел озабоченным и печальным, а мать была необычно тихой и