1. Ведение оборонительно-наступательных действий, что означало предоставить советским войскам возможность наступать первыми, а затем перейти в контрнаступление. Такое решение предлагали начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Курт Цейтцлер, начальник Оперативного управления Генерального штаба сухопутных войск генерал Адольф Хойзингер, командующие группами армий «Центр» и «Юг» фельдмаршалы Ганс Клюге и Эрих Манштейн. Эти военачальники подчеркивали, что дело состоит не в том, чтобы удерживать территорию, а в том, чтобы разбить Красную армию, придерживаясь оборонительно-наступательной тактики. Они полагали, что, вероятнее всего, учитывая существующее соотношение сил между воюющими сторонами, к успеху приведут именно такие действия. После периода гибкой обороны, как только советские войска безвозвратно втянутся в наступление, контрудар застигнет их во время движения. Благодаря лучшему качеству немецкого командования и солдат (что нашло новое подтверждение в сражении под Харьковом) подобные действия скорее позволят нейтрализовать советское численное превосходство, в то время как удержание слишком протяженного фронта при одновременном наступлении с целью прорыва полосы вражеских укреплений и выхода армий на оперативный простор малоперспективно.

2. Нанести упреждающий удар, чтобы прекратить советские приготовления к наступлению на начальной стадии, в результате чего Красная армия не сможет начать общее наступление в 1943 году.

По мнению Буссе, Гитлер отказался от первого предложения и сделал выбор в пользу второго решения, поскольку полностью отвергал идею о какой-либо произвольной потере территории, опасаясь того, что оборонительно-наступательные действия начнутся с преднамеренного оставления территории, а это приведет к началу отступления на всем фронте, остановить которое больше не удастся. Помимо этого, Гитлер утверждал, что у него нет времени, чтобы дожидаться, когда Сталин позволит ему начать наступление, особенно в свете надвигающегося вторжения на Западе. Отсюда было принято решение ударить первыми.

Как видно, по вопросу дальнейшего ведения войны на Восточном фронте господствующей в кругах немецкого генералитета и военных специалистов оказалась идея о стратегии «истощения», целью проведения которой была долговременная стабилизация фронта и формирование резервов для сопротивления англо-американскому вторжению. В рамках этой стратегии требовалось решить задачу по нанесению советской армии таких потерь в живой силе и технике, которые парализовали бы дальнейшую активность русских. Однако по поводу способов решения этой задачи выявилось некоторое расхождение во мнениях. В военной среде Германии происходил активный поиск новых оперативных и оперативно-тактических схем, комбинаций и решений. Одни специалисты выступали за мобильные операции, инициатива ведения которых должна была оставаться за германским командованием благодаря более высокой маневренности немецких войск[203]. Другие предлагали «эластичную» оборону. Некоторые считали, что целесообразно проводить частные наступательные операции.

С точки зрения Маршала Советского Союза Георгия Жукова[204], при подготовке и проведении операции «Цитадель» у командования немецких войск отсутствовала правильная и глубокая оценка обстановки, а также не было единства по поводу планов и способов предстоящих действий.

Анализ предлагаемых способов ведения боевых действий на Восточном фронте показывает, во-первых, что неизбежно сопряженные с маневренной или «эластичной» обороной уступки территории приводили, как это уже было отмечено, к усилению советской армии людскими резервами, а также возвращению врагу источников сырья и ресурсов, жизненно необходимых промышленности и хозяйству Германии. К 1943 году немецкое военно-политическое руководство уже осознало данный факт, поэтому в марте, при отступлении 4-й и 9-й армий группы «Центр» от Ржева и Вязьмы по плану операции «Бег буйвола» (нем. Buffelbewegung), вместе с войсками с уступаемой противнику территории эвакуировалось местное население[205].

В ходе Курской битвы, при отступлении групп армий «Центр» и «Юг» в июле – августе 1943 года, германские войска, кроме угона скота и сбора материальных ценностей, забирали с собой всех мужчин старше 14 лет[206]. Соответственно, по данным штаба 9-й армии группы «Центр», при отступлении 2-й и 9-й армий с Орловского плацдарма германскими войсками было угнано 180 тысяч человек местного населения и около 30 тысяч голов крупного рогатого скота[207].

В сентябре 1943 года в секторе группы армий «Юг» вместе с отступающими германскими войсками было эвакуировано около 200 тысяч мужчин призывного возраста, столько же голов крупного рогатого скота, 153 тысячи лошадей, 270 тысяч овец[208].

При отходе 17-й армии группы «А» с Кубанского плацдарма осенью 1943 года всего было эвакуировано около 300 тысяч человек (включая германские войска), причем командующий группой фельдмаршал Эвальд Клейст отдал специальный приказ об очищении оставляемой территории, который включал мероприятия как по уничтожению экономической и социальной инфраструктуры, так и по добровольно-принудительной эвакуации всего трудоспособного и пригодного к воинской службе населения[209]. В дальнейшем, в связи с обострением обстановки на фронте, проводить организованное очищение территории немецким войскам становилось все труднее, поэтому командование групп армий старалось заранее эвакуировать население из зоны своей ответственности (что также облегчало борьбу с «партизанами» и диверсантами врага). Однако высокий темп наступления, характерный для операций Красной армии начиная с 1944 года, зачастую препятствовал проведению таких мероприятий.

Во-вторых, важнейшими условиями успешной реализации основных форм маневра (отход, обход, охват) являются мобильность и подвижность. Требование мобильности относится к управлению, техническому оснащению и системе снабжения войск[210]. Следовательно, достижение высокой мобильности войсковых частей, соединений и объединений лежит в сфере управления и организации, поэтому зависит от многих факторов, среди которых качество нормативно-инструктивной основы боевой деятельности, виды и формы организационно-штатных структур, уровень информационно-аналитического обеспечения и планирования, возможности использования технических средств, налаженность взаимодействия, система учета и контроля. В числе этих факторов есть и такие, которые не имеют точных количественных критериев оценки, например степень реализации военных способностей и боевого опыта в действиях командного и личного состава, что в принципе затрудняет сравнение немецкой и советской сторон по уровню их мобильности. С другой стороны, подвижность немецких и советских войск прямо зависела от их транспортных возможностей, то есть скорости и объемов перевозок войск и грузов при помощи водного, авиационного, железнодорожного, автомобильного, гужевого и трубопроводного транспорта.