– Ах! А теперь говори.

– Проблема первая – твой подчиненный, Варгас Серафин. Задай себе вопрос: почему с момента возращения ласурской бригады он постоянно участвует в боевых дежурствах на границе, не спеша возвращаться в Вишенрог?

Ники пожала плечами:

– Не удивил, Трой! Ответ очевиден: Вителья дала ему от ворот поворот.

– Тогда проблема вторая, – герцог, казалось, вовсе не был разочарован, – Ягорай рю Воронн, который находится у Его Величества на особом счету. Мальчик талантлив, бесспорно, поэтому я не удивлен, что король собирается приблизить его ко двору, включив в непосредственное окружение принца Аркея, и в дальнейшем продвигать по карьерной лестнице. А теперь сложи один и один – и получишь проблему.

Архимагистр нахмурилась. Получившийся расклад ее не устраивал – в предстоящей операции она рассчитывала и на Яго, и на Варгаса. И на Вителью. То, что рю Воронн и ан Денец живут вместе в его доме, не было тайной с самого их возвращения из Лималля. Если король не отпустит Яго – отпустит ли Яго Виту, догадываясь об опасности, которая в очередной раз будет ей уготована?

– Вот-вот, – покивал рю Вилль. – Даже не знаю, как ты уговоришь Серафина на участие в нашей авантюре, но можно хотя бы попытаться! А вот как убедить Его Величество? Или юную влюбленную волшебницу, чья сила, насколько я понимаю, ничем не ограничена.

– Только ее жизненным запасом, – пробормотала Ники и залпом выпила вино.

Архимагистр даже не скрывала, как расстроена. Что толку скрывать, если Троян знает ее как облупленную? Кракенские блохи, она так хорошо все придумала и спланировала! Аркаеш побери и строптивого мага, обиженного несостоявшейся любовью, и Его Величество, так не вовремя решившего влить в свою свиту новую кровь!

Герцог вновь наполнил ее бокал и подал ей.

– Однако, как я понимаю, то, что ты предложила, должно быть сделано. Иначе…

Она передернула хрупкими плечами.

– Не продолжай! Я даже боюсь себе представить, что будет! Тикрей тогда ничего не спасет! Ничего, Трой, даже появление Пресветлой собственной персоной в Вишенроге. Ее просто… сомнут.

Теперь передернуло герцога. Он еще раз качнул радужник в ухе и констатировал:

– Значит, будем думать!

* * *

Благородный Андроний рю Дюмемнон любил весну, как любят первую отдавшуюся девушку: трепетную, зажимающуюся, сладкую. Весной на него нападало праздношатающееся настроение, которым он обычно заражал Его Величество. К сожалению, в последние годы у Редьярда не было времени сутками напролет шляться инкогнито вместе с шутом по городу, ища приключений на свою корму, поэтому Дрюня чаще всего гулял один. И даже находил в этом особую прелесть. Как каждому публичному человеку ему хотелось иногда побыть наедине с самим собой, а как человеку, говорящему правду по случаю и без, – просто помолчать. Кроме того, его всерьез захватила идея написать путеводитель по питейным и прочим заведениям с рабочим названием «Обжираловки, вкусняшки и вусмертьупиваловки славного города Вишенрога, с разбивкой на содержимое кошельков и силу желудков». Он даже составил себе некий план посещений трактиров, кабаков, пивных и т. п., где записывал краткие наблюдения. Согласно плану, в этот чудесный день следовало посетить одну харчевню и два ресторана в квартале белокостных – как раз завтрак, обед и ужин. В перерывах между ними шут собирался смотаться во дворец, поднять настроение Его Загруженному Величеству и по привычке испортить его кому-нибудь из королевского окружения.

Посвистывая, Дрюня шел по еще пустынным улицам квартала белокостных, наслаждаясь относительной тишиной большого города и собственным одиночеством. Завтрак обещал быть ранним – и это было именно то, что нужно для путеводителя. Легко подавать вкусные блюда к полудню, а ты подай их чуть позже рассвета, когда глаза и руки еще спят!

Харчевня располагалась на второй линии домов, под сенью старой крепостной стены, и производила приятное впечатление: свежепобеленные стены, крепкая крыша, длинная коновязь. Для тех из белокостных, кто любит простую и здоровую кухню с ограниченным количеством столовых приборов.

Дрюня остановился на пороге, потянул носом… Пахло сладкими булочками, яичницей с укропом и ветчиной и так любимым вишенрогцами морсом. Запах стоил того, чтобы войти! Он толкнул дверь, остановился на пороге, окинув взглядом зал. Почти пустой, если не считать колоритной компании в углу: старик, здоровяк, красотка и юноша…

Тренированные колени шута на миг ослабели. Старик и лысый громила сидели спиной к нему, а вот девушка… Девушка была по-прежнему прекрасна. В тяжелой копне черных как смоль кудрей не появилось ни единого седого волоса, лицо сияло свежестью, морщины и морщинки, которые должны, просто обязаны были появиться за прошедшие годы, не взяли в окружение карие лукавые глаза! Она была свежа, как Пресветлая, только поднявшаяся с ложа!

Алли…

Старик, не оборачиваясь, поднял тонкую руку и недовольно проскрипел:

– Дрюня, закрой дверь, мне дует в спину. А сквозняков я не терплю, ты…

– Знаю, – он подошел к столу, не отводя изумленного и восхищенного взгляда от девушки, – помню, мэтр, все помню, как вчера. Вот только прошло…

– Не год и не два, – пророкотал Гент Мертвая голова, – но не будем об этом! Садись с нами, парень, выпьем за встречу!

– Вы не удивлены, увидев меня, – заметил Дрюня, присаживаясь рядом с великаном, но глядя на мага.

За прошедшее время тот не изменился. Разве что чуть тоньше стали руки, чуть прозрачнее – элегантные пальцы, да лицо еще больше походило на обтянутый кожей череп.

Магистр Иживолис пожал плечами:

– Завтра лопнут почки на деревьях, а это означает Весенний бал и Большой поэтический турнир. При таких условиях шансы встретить главного ласурского баламута для странствующей труппы артистов, прибывших в столицу, весьма велики.

– Главный ласурский баламут – это Его Величество Редьярд, – хохотнул Дрюня и переспросил удивленно: – Завтра, магистр? Завтра? Королевский маг сообщал, спустя седмицу.

– Завтра, – прижмурил свои тигриные глаза Людвин. – Сделай заказ.

Шут беспрекословно выполнил приказ. Он и раньше не мог сопротивляться воле мэтра – и именно поэтому сопротивлялся ей с отчаянием утопающего, волной несомого к низвергающемуся водопаду. И каждый раз получал за это люлей. Магистр то ли ломал юного аристократа, случайно оказавшегося в его труппе, то ли воспитывал – Дрюня так и не решил для себя до сих пор эту задачу, однако на всю жизнь остался благодарен Иживолису за пройденную школу.

Он заказал пресловутую яичницу из пяти яиц, отдельно – бекон, поджаренный со сладким луком, цапнул с тарелки горбушку свежеиспеченного хлеба, вдохнул его аромат и блаженно зажмурился. Очень хотелось открыть глаза и – взгляд во взгляде – утонуть в темном обаянии Алли. И чтобы вокруг никого. И чтобы можно было коснуться бархатистой кожи, сияющей юностью против всех законов природы и течений времени…